Полнолуние любви - Эмма Дарси

Он подумает обо всем завтра.

— Сердцебиение отсутствует.

Кэтрин почувствовала, как остановилось ее собственное сердце. Слова доктора прозвучали смертельным приговором ее ребенку.

— Вы уверены? — резко спросил Зак. — Может быть, следует проверить еще раз?

— Я прослушивал плод достаточно долго, мистер Фримен, чтобы с уверенностью сказать, что его сердце не бьется. Мне очень жаль, но надежды нет. Учитывая сильное кровотечение, было бы странно…

— Все ясно! — оборвал Зак сдавленным голосом.

Кэтрин молчала, погрузившись в полузабытье — ни надежды, ни ребенка, а ее сердце, как ни странно, снова забилось, возвращая ее в эту постылую жизнь.

— Мисс Трент… — Голос доктора был сочувственным.

Кэтрин подняла веки и посмотрела на него. Доктор ни в чем не виноват.

— Мы должны провести операцию по извлечению плода.

— Да, конечно. — Она больше не беременна. Через час эта страница ее жизни окажется перевернутой.

Зак поднялся со своего стула. Он никак не мог смириться с таким исходом, хотел что-то сделать, но понимал, что не в силах повернуть время вспять.

— Это случилось из-за перелета? — требовательно спросил он. — Я попросил Кэтрин прилететь в Лос-Анджелес.

— Вряд ли это могло спровоцировать выкидыш, — заверил его доктор.

Зак выглядел и вел себя так, как будто потерял рассудок.

— Мы занимались сексом. За несколько часов до того, как началось кровотечение.

Доктор вздохнул.

— Беременность не исключает занятий сексом, мистер Фримен. Если все было в порядке…

— Что значит… в порядке?

Кэтрин поняла, что Зак терзается чувством вины и мучительно хочет, чтобы кто-нибудь снял ее с него. Погружаясь все глубже в пучину отчаяния, она успела удивиться, зачем ему это надо. Неужели он вдруг решил, что хочет этого ребенка? Хотел. Он пробыл с ней всю ночь и все утро. Она не стала спрашивать, почему он это делает, но была рада его присутствию. Впрочем, теперь все это не имеет значения.

— Выкидыш случается, когда беременность протекает не так, как должно, — пояснил доктор. — Но это вовсе не означает, что подобное произойдет и в следующий раз, мисс Трент. У природы свои методы исправлять свои же ошибки.

Ошибка…

Кэтрин не должна была позволять случиться этому — забеременеть и сосредоточить все свои помыслы на будущем ребенке. Она с самого начала повела себя неправильно, и все пошло не так. Не так, как у Ливви и Пита, которые все сделали правильно.

Зак продолжал что-то выяснять, и его напористость показалась Кэтрин тоже неправильной. Ненужной. Неуместной. Все кончено, и говорить здесь не о чем.

— Пожалуйста… — с мукой в голосе обратилась она к доктору, — давайте поскорее покончим с этим.

* * *

Зак не знал, что делать. Он ничем не мог помочь Кэтрин. Ее увезли, но ему даже в голову не пришло покинуть больницу.

У него были назначены встречи со многими людьми, и Зак достал мобильный телефон. Прошлой ночью он выключил его, чтобы не потревожить сон Кэтрин, и теперь его палец потянулся к кнопке включения, но замер…

Нет!

Невозможно даже думать о делах, когда Кэтрин… Какими потухшими были ее глаза — казалось, из них ушла жизнь, как ушла она из их неродившегося ребенка.

Кэтрин хотела его. И Зак тоже хотел.

Выворачивающее душу отчаяние охватило Зака от этой утраты.

Он ходил больничными коридорами, набрел на кафе и выпил кофе, затем в туалете умылся и побрился. Когда он вернулся, Кэтрин уже была в палате. Она спала. Блаженное забытье. Как бы Зак хотел тоже погрузиться в него, чтобы избавиться хоть на время от этой душевной боли.

Зак не привык к эмоциональному хаосу в душе. Он всегда планировал свою жизнь, четко представляя конечную цель. Но там, где дело касалось Кэтрин Трент, здравый смысл изменял ему. Зак понимал: для того, чтобы предлагать ей какие-то длительные отношения, время сейчас более чем неподходящее, но чувствовал, что если позволит ей уйти, то это навсегда. А он не мог этого допустить, и дело было уже не в сексуальном влечении.

Чувства, которые он испытывал, не поддавались определению. Может быть, всему виной потеря ребенка, но Заку казалось, что Кэтрин давно уже стала неотъемлемой частью его существа и без нее в жизни образуется пустота, заполнить которую не сможет никто.

Он взял ее руку, изящную, хрупкую, с длинными тонкими пальцами и красивой формы ногтями. Они не были кошачьими когтями. Зак подумал, что Кэтрин никогда не стала бы ничего требовать от него — ни для ребенка, ни для себя. Ее рука была нежной, мягкой, дающей. За все время их знакомства она давала ему все, что он хотел, и ничего не просила взамен. Много ли таких женщин он встречал?

Кэтрин дважды щедро дарила себя ему и взяла только то, что хотела больше всего, — его ребенка. И вот теперь осталась ни с чем. Если только…

Пальцы Кэтрин дрогнули в его руке. Она просыпалась. Сердце Зака забилось в ускоренном темпе, пульс участился, подавая в его измученный мозг столь необходимый кислород. Зак лихорадочно думал, как вести себя с Кэтрин, какие отношения предложить. Он не хотел, чтобы все, что их связывало, закончилось здесь, в этой больничной палате.

Кэтрин нахмурилась, и на ее переносице образовалась морщинка. Застонав, она перевернулась на другой бок и поджала колени к груди. Она не открывала глаз, не знала о его присутствии, и Зак почувствовал себя так, как будто подсматривает за проявлением чужого горя.

— Кэтрин! Позвать медсестру или доктора?

Ее голова резко дернулась на подушке.

— Ты все еще здесь?

— Как ты себя чувствуешь?

Она вздохнула и осторожно перевернулась на другой бок, снова оказавшись к нему лицом.

— Я справлюсь с этим, Зак. Тебе не обязательно исполнять роль сиделки.

— Это я позвал тебя в Лос-Анджелес, Кэтрин.

— У меня был выбор, и я его сделала. Тебе не в чем себя обвинять. Более того, ты был очень добр, позаботившись обо мне. Я прошу прощения…

— Не извиняйся. Это я должен извиниться.

Ее недоумение было абсолютно искренним.

— За что?

— За то, что я… — Он замолчал, подыскивая слова. — За то, что довел тебя до этого.

— Нет, Зак. Я сама сделала свой выбор. Разве что кроме этого… — она обвела глазами палату.

Как Кэтрин ни старалась справиться с собой, на ее глаза набежали слезы, и Зак хотел броситься к ней, чтобы утешить, но потом передумал. Вряд ли его объятия будут ей приятны. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким смущенным, беспомощным, не способным принять решение.