Новобранец - Елена Хаецкая

Он задумался о своем, а Денис вдруг попытался представить себе детство своего друга. Каким он был? Какими вообще бывают дети-эльфы? Вообразить себе беременную эльфийку он мог, а новорожденного эльфа — нет. И мальчишку эльфа — тоже нет. Разве что нечто вроде мультяшного Питера Пэна…

Наконец Денис спросил:

— А где ты вырос?

Арилье глянул на друга, улыбнулся.

— Мой народ — воины и кочевники. Мы живем в лесах. Далеко отсюда. Немногие остаются дома. Большинство из тех, кто живет на прежнем месте, — не те, кто остался, а те, кто вернулся. Может быть, и я когда-нибудь вернусь…

— Я хотел бы посмотреть на те края, — серьезно сказал Денис.

— Увидишь, — ответил Арилье.

— Правда?

— Я не шучу. Рано или поздно мы с тобой там побываем.

— Интересно, — сказал Денис. И больше не проронил ни слова: думал об эльфийских лесах и о том, что когда-нибудь окажется там. Эльфы добры, но надменны: для того, чтобы они всерьез воспринимали человека, нужно быть по меньшей мере супергероем. Так что, может быть, и не стоит торопиться там побывать.

* * *

В деревне посланцев из замка ждали. Местные крестьяне, как отметил Денис, внешне напоминали Хатру: крепкие в кости, светловолосые, со скуластыми лицами и ясными, широко расставленными глазами. Красивые, в общем-то, люди, подумал Денис, украдкой рассматривая их. Как будто сама здешняя земля нарочно вылепила для себя работников.

Один из них вышел вперед. Арилье натянул поводья.

— Привет посланникам замка! — проговорил крестьянин. Он прищурился, взглянул на возницу. — Никак, сам Арилье пожаловал?

— Это я, — сказал Арилье, бросая поводья и спрыгивая на землю. — Неужто ты не забыл меня, Хамтун?

— Тебя, пожалуй, забудешь!.. — Хамтун негромко рассмеялся и мельком глянул в сторону Дениса. — А это кто с тобой?

— Мой друг, — ответил Арилье. — Денис. Он — менестрель. Мы встретились на поле боя.

На миг лицо Хамтуна омрачилось, словно ему неприятно было слышать о «поле боя», но только на миг. Вскоре он снова улыбался как ни в чем не бывало.

— Что ж, — сказал Хамтун, посмеиваясь, — может быть, не все в этой деревне будут счастливы видеть Арилье, да еще не одного, а с приятелем-менестрелем, но я — точно рад вам обоим. Закончите грузить навоз — заходите ко мне выпить меда.

— Ага, — сказал Арилье. — Насчет выпить мы всегда готовы. Правда, Денис? Мы и сюда-то попали только потому, что кое-кто слишком увлекается выпивкой… Так увлекается, что даже забирается в закрытые винные погреба.

Денис зашипел сквозь зубы. Арилье и его деревенский знакомец дружно рассмеялись.

— Зачем ты ему это сказал? — сердито спросил Денис у эльфа, когда они остались наедине.

— Берись за корзину, — откликнулся Арилье. — Будем болтать — застрянем в навозе до ночи.

— Я тебя спрашиваю, зачем ты всем и каждому рассказываешь про мой дурацкий набег на винный погреб? — повторил Денис. — Это обидно, в конце концов!

— Да? — Арилье выглядел по-настоящему удивленным. — А я почему-то считал, что тебе это льстит.

— Чего уж тут лестного: забрался, куда не следует, чтобы спереть пива… Да еще попался так глупо. Это ведь ты все подстроил.

— Ничего, подобные приключения весьма украшают воспоминания о юности. Представляешь, будешь ты таким, как господин Эахельван, с трясущейся головой, подслеповатыми глазками и выпавшей челюстью… Кругом — внучата и правнучата. «И вот, детки, — зашамкаешь ты, — был такой смешной случай, когда я забрался в винный погреб…»

— Заткнись! — рявкнул Денис.

Арилье едва не выронил корзину.

— Что с тобой?

— Да то! — выкрикнул Денис. — Например, то, что когда я стану похож на господина Эахельвана, ты по-прежнему будешь молод и прекрасен.

— Ревнуешь? — прищурился Арилье.

— Дурак.

Остаток работы они проделали молча. Арилье поглядывал на Дениса и, очевидно, не без сокрушения думал о том, что, кажется, перегнул палку. А Денису было одиноко, как никогда в жизни.

Когда последняя корзина перекочевала с телеги под специальный навес, Арилье сказал примирительно:

— Так и будешь дуться?

— А что мне с тобой делать? — помолчав, ответил Денис. — Ты ведь все равно не изменишься?

— Нет, — признался Арилье.

— Как ты познакомился с Хамтуном? — спросил Денис. — Он, кажется, упоминал о том, что не все в этой деревне тобой восхищаются…

— Лет десять назад, когда Хамтун был помоложе, я подговорил его устроить скачки на коровах.

— Очень умно.

— Хамтун тоже так считал. И его невеста, кстати, как и предполагалось, после такого просто упала в его объятия, словно спелое яблочко. Да я, можно сказать, организовал их семейное счастье. Ине никогда бы не вышла за Хамтуна, если бы не увидела его тем лихим утром, когда он проскакал мимо ее окон на корове.

— И долго он продержался? — спросил Денис.

— Достаточно, чтобы она его увидела… Время между тремя хлопками ладоней, — ответил Арилье.

— А что корова?

— Перестала доиться, — нехотя признал Арилье.

— Еще бы, такой стресс! — посочувствовал Денис. — Тут кто угодно перестанет доиться, не то что корова.

— Вот ты меня понимаешь, — вздохнул Арилье, обтирая ручей об одежду. — Пойдем к Хамтуну? Он наверняка уже побывал на леднике и вытащил оттуда кувшинчик-другой медку…

* * *

Денис ехал домой, развалившись на телеге среди пустых корзин. Одна-единственная ленивая мысль ползала по его пустой голове, плутая средь извилин, как безумная старушка в бескрайних коридорах собеса: «Я слишком много пью. Приятель-эльф меня спаивает. Мама предупреждала… насчет приятелей. Которые будут спаивать. Что с этого начинается алкоголизм».

— Денис! — услышал он голос Арилье.

Денис открыл глаза и увидел голубое небо.

Сбоку от неба Арилье проговорил:

— Денис, мне тут подумалось… Кувшин-то так и остался в винном погребе.

— Ага, — сказал Денис, с трудом ворочая языком.

— Ну вот, — бодро продолжал Арилье, — кувшин, говорю, мы с тобой в винном погребе бросили. Умываться неудобно, да и вообще. Это же наш кувшин, верно? А мы его в винном погребе бросили. Это нехорошо.

— Ага, — повторил Денис. Теперь уже и губы не захотели разлепляться.

— Ну так вот, — сказал Арилье, — за кувшином надо бы обратно в винный погреб слазить.

— Нет! — закричал Денис в неожиданно бурном порыве. Затем он сник. — Сам полезай, — бормотнул он и вдруг погрузится в крепкий сон.