Смерть в начале весны - Наталия Антонова

– Спасибо большое, Карен Георгиевич, – смущённо поблагодарила она, – я пойду переодеваться.

– Иди, иди. – Он тепло, по-отечески посмотрел ей вслед и сказал, обращаясь к бармену: – Очень хорошая девочка, но какая-то всегда печальная, точно потерянная. Хотел бы я знать, что у неё на душе.

Бармен, молодой мужчина лет тридцати, у которого только что родилась девочка, повёл плечами и ответил:

– Я бы ни за что не отпустил свою дочку в таком возрасте жить одну в чужом городе.

– Это ты правильно говоришь, но кто знает, какие обстоятельства сложились в её семье.

Маша переоделась и приступила к своим обязанностям. Она была довольна местом своей работы. Сначала она очень боялась идти устраиваться на работу в закусочную, да ещё и к нерусскому хозяину.

Но вскоре она поняла, что Карен просто золотой человек. Никого из его работников отсюда и кнутом не выгонишь. И коллектив подобрался дружный. Никто её не обижал, наоборот, на первых порах все старались помочь. И теперь Маша почти каждый день благодарила судьбу за это необыкновенное везение.

Ей никому не хотелось рассказывать, почему она оказалась одна в чужом городе. И когда кто-то пытался её об этом расспрашивать, она замыкалась в себе.

Сколько она себя помнила, всегда они жили втроём – мама, бабушка и она, Маша. И они были счастливы втроём. Бабушка сначала работала бухгалтером на большом заводе, но потом завода не стало… Хорошо, что бабушка к этому времени уже была пенсионеркой.

А мама работала воспитателем в детском саду. В нём выросла и Маша. А когда ей пришло время идти в школу, бабушка уже сидела дома и занималась хозяйством и ею, Машей.

Об отце она ничего не знала и не спрашивала о нём с тех пор, как бабушка рассказала в раннем детстве, что отец её был героем и мама его очень любила. Но он погиб. Почему погиб? Как? Где? Маша не задумывалась об этом.

Её мама, такая красивая, совсем молодая и всегда весёлая. За ней ухаживали мужчины. Особенно Жорик…

Дядя Георгий. Маше он очень нравился. Добрый, с золотыми руками, всегда готовый подставить надёжное мужское плечо. Маша не отказалась бы иметь такого папу. Но мама сказала Жорику, что они могут быть только друзьями.

Он попробовал ещё какое-то время завоевать сердце мамы, но, увы, у него ничего не получилось. Хотя сердца Маши и бабушки он покорил.

Маша слышала, как бабушка по вечерам уговаривала дочь: «Оленька, не отталкивай Георгия. Такие парни на дороге не валяются. Тем более что он не только любит тебя, но и к Машеньке привязался, и она в нём души не чает, ждёт его, бежит навстречу».

Но бабушкины слова оказали на дочь влияние противоположное тому, на которое она рассчитывала. Мама окончательно и бесповоротно отказала Жорику и не велела ему больше приходить, сославшись на то, что он своими посещениями ранит ребёнка.

Жорик обиделся и сказал, что это она сама лишает своего ребёнка нормальной семьи и любящего отца. Больше он к ним не приходил.

А потом Машенька, подслушав разговор мамы и бабушки, узнала, что дядя Георгий уехал из города насовсем. Маша тогда сильно опечалилась и некоторое время надеялась, что он вернётся, снова подхватит её на руки, закружит, изображая вертолёт, и будет смеяться вместе с ней.

Ложась в постель вечером, она прижимала к себе большого плюшевого зайца, которого он подарил ей на день рождения, и делилась с ним своими печалями, время от времени роняя редкие чистые слёзы. Но время шло, и Маша стала забывать о дяде Жоре.

Она оканчивала школу, готовилась к экзаменам и мечтала о поступлении в институт. Маша была так занята своими делами, мыслями и переполнявшими её чувствами, что не замечала изменившуюся ауру в доме.

Узнала она о беде, когда её уже невозможно было скрывать, маму увезли в больницу. И плачущая бабушка призналась, что мама серьёзно больна уже несколько месяцев. Просто они надеялись на лучшее и не хотели тревожить Машу, пугать её и отвлекать от учёбы.

Маша впала в ступор. Ей даже в голову никогда не приходило, что её мама может заболеть. Неизвестно каким образом ей удалось хорошо сдать ЕГЭ и получить аттестат.

Но вскоре её ждало ещё одно открытие. В одну из ночей, ворочаясь с боку на бок и не в силах заснуть, она подслушала разговор бабушки с двоюродной тёткой… Так Маша узнала, что её отец не герой.

Он жив.

Тётка советовала написать отцу и попросить у него денег на лечение мамы. А бабушка отвечала, плача, что дочь ей этого никогда не простит.

– Тебе важнее её жизнь или прощение?! – сердито возражала тётя.

Маша тогда вскочила с постели и убежала из дома. Вернулась она только на рассвете. Её встретила расстроенная бабушка.

– Маша! Где ты была? Я чуть с ума не сошла от беспокойства!

– Я гуляла, – ответила Маша и закрылась в своей комнате.

Бабушка, наверное, догадалась, что Маша подслушала разговор, не предназначавшийся для её ушей. Но ни о чём не спросила внучку.

А Маша стала думать, как и где заработать денег на лечение мамы. Вскоре она поняла, что в их маленьком городке больших денег ей за всю жизнь не заработать. И она решила уехать. Зная, что бабушка постарается её не отпустить, Маша тайно купила билет заранее, когда бабушки не было дома, отнесла чемодан и сумку с необходимым набором вещей к подруге. А потом уехала, оставив бабушке письмо, в котором объясняла свой поступок, просила прощения и обещала звонить.

Наполеонову пришла в голову мысль, что Юлия Вешнякова могла быть в сговоре с Сергеем Юргеневым. Допустим, Юргенев неровно дышал к Юлии, но шансов у него никаких не было, пока он не узнал две вещи. Первая – Олег Чекуров изменяет своей любовнице. Вторая – все капиталы в случае смерти Чекурова достаются Юргеневу. Таким образом, женившись на Юлии, он обеспечит девушку на всю жизнь.

Всё это поздним вечером он выложил своей подруге детективу Мирославе Волгиной, сообщив ей предварительно, что ему известно, что Юргенев её клиент.

– Откуда? – спросила она безразлично.

– Его пасли. Довели до коттеджного посёлка. Охрана сначала категорически отказывалась пропускать его на территорию, но после созвонов с начальством дело сдвинулось, и наш сотрудник видел, как машина Юргенева выехала из ваших ворот.

– Браво. – Мирослава похлопала в ладоши, обволакивая Наполеонова насмешливым взглядом.

– Слушай, имей совесть, перестань иронизировать, – жалобно проговорил Шура.

– Чего ты хочешь? – спросила она, став серьёзной.

– Я же только что изложил тебе версию!

– Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне работать против своего клиента за его же деньги? – хмыкнула она.

– Но ты же не будешь выгораживать преступника?! – возмутился он.

– Не буду, – согласилась она, – но я не разделяю твою точку зрения и не считаю Юргенева виновным.