Славяне и авары. Вторая половина VI - начало VII века - Сергей Алексеев

«Этнархи» обладали частной собственностью. Известно, что лично они принимали дары от аварского кагана, а клады (результат тех самых даров) найдены в Поморье археологами[220]. Нет, однако, никаких оснований полагать, что до начала прямых контактов с каганатом имущественное расслоение у венедов Поморья или полабского региона зашло сколько-нибудь далеко. Не было им известно и денежное обращение — но драгоценный металл использовался в качестве эквивалента. Развитие общественных и экономических отношений в северном славянском регионе происходило по мере расширения контактов с Аварским каганатом и особенно с Франкским государством. Но определялось это развитие, конечно, внутренней потребностью славянского общества.

Длительные войны славян против Империи дали в рассматриваемый здесь период богатый материал ромейским авторам, описывавшим вооружение и тактику противника. Специальное внимание боевым характеристикам «варваров» уделяют, разумеется, Маврикий и Военный Аноним. Но и другие писатели сообщают ценные сведения о военном деле у словен. Антам, не являвшимся постоянными противниками Империи, естественно, уделяется меньше внимания.

По Маврикию, каждый славянский воин (и «склав», и ант) «вооружен двумя небольшими копьями»[221]. По словам Иоанна Эфесского, это было основное, чаще всего единственное оружие словен, предназначенное для метания[222]. Нередко встречались у славян сделанные из дерева луки с небольшими отравленными стрелами. Наконец, некоторые воины прикрывались щитами — как говорит Маврикий, «крепкими, но труднопереносимыми»[223].

Эти сведения о славянском оружии полностью соответствуют археологическому материалу, в котором отмечены металлические наконечники стрел и копий. Ножи и топоры, также засвидетельствованные археологами, для боя не предназначались. Однако этим арсенал славянского воина не исчерпывался. Во время войн и набегов в виде трофеев славянам доставалось самое разное оружие[224]. В частности, высоко ценились мечи, наличие которых у славян косвенно засвидетельствовал Менандр[225]. Примерно в описываемое время из древневерхненемецкого языка было заимствовано слово «броня»[226].

Насколько можно судить по свидетельствам современников, славяне сражались преимущественно пешими. Однако при набегах на Империю в руки им попадало достаточное количество коней, чтобы создать конницу[227]. К концу VI в. она у дунайских словен уже имелась[228]. У антов же, судя по устойчивым мотивам их искусства, коневодство всегда играло немалую роль. Следует отметить, что верховая езда отмечена археологами и для чрезвычайно удаленных от имперских границ племен — у венедов на землях нынешней Польши.

Маврикий оставил красочное, но несколько противоречивое описание боевой тактики славян. Сперва[229] он повествует, что «они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показываться в местах открытых и ровных не желают». Последнее совпадает со свидетельствами более ранних и современных авторов, которые единогласно свидетельствуют, что славяне предпочитали для войны места лесистые и гористые. «Если же и придется им отважиться на сражение, — продолжает Маврикий, — они с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса». Там славяне имеют «большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в теснинах» — еще один отмеченный уже Прокопием факт. Более того, по описанию Маврикия, славяне нередко бежали в леса, будучи застигнуты с добычей. Но как только противник скапливался у брошенного обоза, славяне внезапно обрушивались на него. Судя по «Стратегикону», подобную хитрость они применяли не раз.

В другом месте — и здесь-то можно увидеть некое противоречие — Маврикий описывает достаточно правильное сражение со славянской ратью. Славяне здесь уже имеют некий строй. Во всяком случае, «занимая более укрепленное место и будучи защищенными с тыла, они не допускают возможности, чтобы подвергнуться окружению или нападению с флангов либо с тыла». Император предлагает в таком случае завлекать славян в засаду притворным бегством[230].

Скорее всего, противоречие кажущееся. В первом случае описывается славянская атака, действительно выглядевшая, на взгляд ромея, беспорядочной. Хотя можно предположить, что в первых рядах сражались члены воинских братств — их боевой клич и внешний вид должны были повергнуть противника в страх. Далее говорится о славянах, застигнутых на марше, — причем стоит обратить внимание, что добычу они держали в одном месте строя, так что она могла служить зримой приманкой для противника. Во втором же описании характеризуется славянская оборона, удерживание занятой позиции (например, в тех же «теснинах»). Разбить ее можно было, по мнению Маврикия, спровоцировав славян на анархическую, по их обыкновению, атаку.