Последний приют призрака - Елена Хабарова

– По какой еще разнарядке? – возмутилась Ольга.

– А вот по такой! – внушительно ответил участковый. – Война идет, может, слыхали? Все дома в городе распределены, строго учтена вся жилплощадь. Эвакуированных тоже надо куда-то расселять! Ну и командировочных, конечно.

– У меня уже есть жильцы, – быстро сказала Ольга. – Женщина с ребенком. Я их сама пригласила.

– Похвально, – кивнул участковый. – Однако это не снимает с вас обязанности поселить у себя еще одну семью. Конечно, это все временно, пока война не кончится. Но пока еще можно выбирать: или семью на постоянное жилье, или командировочных на временное, однако по первому спросу.

Ольга поразмыслила и решила выбрать наименьшее зло. Еще неизвестно, что там за семья окажется. Вдруг люди совершенно невозможные? И, если их пропишут, то выписать потом будет непросто. Одно дело Тамара с Сашкой, которые с первой минуты почему-то стали для нее родными, и другое дело – невесть кто!

– Пускай уж лучше командировочные, – решительно сказала Ольга. – Только я для них отдельный ход оборудую.

– Разумная вы гражданочка, – сказал участковый, одобрительно оглядывая Ольгу, причем почему-то смотрел по большей части на грудь и бедра, словно разум у этой «гражданочки», в его понимании, помещался именно там.

Ольга зыркнула неприветливо, попрощалась холодно, и участковый наконец ушел, не то пообещав, не то пригрозив напоследок:

– Значит, будем часто встречаться!

В самом деле, он появлялся теперь никак не реже раза в неделю – причем не только для того, чтобы привести новых жильцов, но и якобы проверить, «как тут у вас дела». При встрече с Ольгой он играл глазами, но при виде Тамары обалдевал столь откровенным образом, что подруги с трудом сдерживали смех.

Тамара старалась отсиживаться в комнате, когда участковый приходил, да и от командировочных держалась подальше: очень уж разжигала-распаляла некоторых ее редкостная красота! Имели место быть даже скоропалительные признания в любви, а уж предложений «просто ночку скоротать» не делал редкий гость.

Впрочем, Ольга их тоже получала. Война вообще оказала очень странное воздействие на тыловиков. Поскольку большинство мужчин находилось на фронте и основное население сел и городов теперь составляли женщины, самый незначительный, невидный и прежде невостребованный мужичонка мнил себя в новых условиях первым парнем на деревне, и если раньше он даже взглянуть на Ольгу и, тем паче, Тамару побоялся бы, то сейчас решительности и даже наглости у представителей сильного пола неимоверно поприбавилось.

Начиналось все, конечно же, с подходцев, но в качестве приманки на стол выкладывались не конфеты-букеты, как в мирные времена, а банки консервов, коробки с рафинадом, свертки масла или запросто – буханки хлеба. Один, особо увлеченный, выставил даже литровую бутылку самогонки.

Ольга сердито выпроваживала дарителей вместе с их приношениями, а Тамара… Тамара подарки принимала, с царственно-небрежным видом убирала их в буфет, а потом так взглядывала на поклонника, что он немедленно понимал: не стоило соваться со свиным рылом в калашный ряд, надо топать восвояси, а продукты пускай останутся у Тамары Константиновны – просто в знак уважения к ее неземной красоте и чтобы не держала зла на простака-невежу, осмелившегося поднять на нее глаза.

– По-моему, это как-то не очень прилично выглядит, – однажды нерешительно заикнулась Ольга, но Тамара только плечами пожала:

– Я же не могу сидеть у тебя на шее. Должна вносить свою лепту в общий котел! Вот и вношу.

На том и порешили. Приношения продолжали принимать, а для командировочных оборудовали боковую верандочку, которой обычно не пользовались, проходя в дом через большую веранду, на фасаде. Из боковушки дверь тоже вела в «зало», однако Ольга наняла двух соседок, которые теперь, за нехваткой мужчин, пошли в строители, и те сладили отличнейшую перегородку из досок, нашедшихся в сарае. За работу мастерицы взяли ту самую бутыль с самогонкой, которую подарили Тамаре, и она забавно гордилась, что благодаря ей в доме появилась столь ходовая «валюта».

Перегородку оштукатурили, побелили, и у командировочных появилось теперь как бы отдельное жилье. С одной стороны перегородка упиралась в стену меж двух окон, а с другой – в большую голландку, топившуюся с хозяйской половины, так что замерзнуть постояльцам не грозило. Конечно, бывшая гостиная из довольно большой комнаты превратилась в две довольно маленьких, но что было делать?

На веранде повесили умывальник, а до старой уборной на заднем дворе было рукой подать (у хозяев имелась своя, отдельная – на первом этаже дома, рядом с ванной, оборудованная с большим мастерством и даже снабженная бачком для набора воды). Чтобы попасть на кухню, постояльцам приходилось выходить во двор и снова входить в дом через большую веранду, однако это уже считалось мелочью.

И вот появился новый жилец! Это оказался высокий худощавый военный. Рядом на полу стоял чемодан и валялся туго набитый вещмешок.

На рукаве шинели незнакомца Ольга еще с лестницы заметила всем известный золотистый овал с серебристыми мечом, серпом и молотом в центре, в петлицах разглядела три эмалевых прямоугольника, в просторечии именуемых «шпалами»[35], и насторожилась: капитан госбезопасности[36]? Почему он здесь? У них же своя гостиница на улице Воробьева, в «розовом доме». Или там все места заняты?

Вообще-то связи со строительством «объекта номер один» на Откосе людей в форме НКВД в Горьком ощутимо прибавилось, так что, вполне возможно, ведомственная гостиница и впрямь переполнена. Или этот энкавэдэшник предпочитает домашний уют?

– Где же вы ходите, товарищ Васильева? – пронзительно воскликнул участковый, взволнованно топтавшийся рядом с гостем. – Мы вас ждем, ждем! Вот видите, товарищ капитан госбезопасности такой занятой, а вы…

– Здравствуйте, извините меня, – спокойно сказала Ольга, вглядываясь в худое, темнобровое лицо капитана. – Пойдемте, я покажу вам комнату. Вход в нее со двора. Вы к нам надолго?

– Пока не знаю, – ответил капитан удивительно приятным, глубоким голосом и слегка улыбнулся, отчего лицо его вдруг стало совсем другим – добрым и располагающим, хотя взгляд серых глаз оставался озабоченным. – От месяца до года. Не пугайтесь, – тотчас добавил он, – в основном буду мотаться по области, иногда уезжать надолго, иногда – на день-два. С таким расписанием рискуешь в гостинице остаться без места, поэтому предпочитаю стоять на квартире. Да и вещи удобней будет оставлять.

«Прекрасно! – подумала Ольга. – Значит, пока он «стоит на нашей квартире», о новых командировочных можно не беспокоиться. Но откуда он взял такое старорежимное выражение, смешно!»