Уловка медвежатника - Евгений Сухов

К Петровскому саду Григорий Леонидович вышел только тогда, когда убедился, что за ним не тащится какой-нибудь хвост. Краюшкин расположился под развесистым тополем и, нервничая от затянувшегося ожидания, посматривал на часы.

Обогнув ограду, Григорий Леонидович зашел с противоположной стороны от главного входа. Некоторое время он наблюдал за растерянностью своего помощника, явно нервничавшего, после чего легонько кашлянул.

– Кхе… Кхе…

– Григорий Леонидович, – растерянно произнес Краюшкин. – А я уже заждался. Что-нибудь случилось?

– А похоже?

– Есть немного. Вид у вас слегка растерянный.

– Мне тут пришлось задержаться, – сказал Виноградов. – Странное дело, но мне показалось, что за мной следили. Весьма презабавное ощущение!

– Интересно, кто бы это мог быть? – невольно подивился Виктор Краюшкин.

– Сам голову ломаю, – пожав плечами, отвечал Григорий Леонидович. – Не исключено, что это наши с вами знакомые.

– Вы имеете в виду медвежатников? – подивился Краюшкин.

– Необязательно они, у них ведь имеются какие-то приятели, вот и попросили оказать им услугу. Ведь ни для кого не секрет, что именно я занимаюсь этим делом. Так что они решили прощупать меня.

– Как он выглядел?

– Простоват, с небольшой бородкой… Но не будешь же присматриваться.

– Тоже верно.

– Ладно, как-нибудь разберусь с этим. Я вас пригласил совсем для другого.

Лицо Краюшкина приобрело подобающую серьезность.

– Вы блестяще справились со своим заданием, теперь вам предстоит следующее… Вот, прочитайте, – протянул Виноградов сложенный вчетверо лист бумаги.

– Что это?

– Это записка Епифанцева своему доверенному лицу.

Поджав губы, Краюшкин вчитывался в текст. Прочитав, сложил так же аккуратно, после чего вернул записку начальнику сыскной полиции.

– Я так понимаю, теперь я должен сыграть доверенное лицо этого Епифанцева?

– Какой толковый у меня помощник, – в невольной улыбке расплылся Григорий Леонидович, – не нужно даже ничего объяснять. Вы совершенно правильно меня поняли. Но теперь это уже ваше письмо, так что будьте с ним поаккуратнее.

– Постараюсь, – сложив вчетверо записку, он бережно спрятал ее во внутренний карман сюртука.

– Мы знаем, где проживает Макарцев. За домом я уже установил наблюдение. На улицу он практически не выходит. За это время его видели всего лишь два раза, и то поздно вечером, когда он выходил на балкон, чтобы покурить. Так что он чрезвычайно осторожен.

– Немудрено, – подхватил Краюшкин, – на кон поставлены такие огромные деньги! Но кто-то же ему помогает?

– За продуктами ходит его любовница, некая барышня Анна Николаевна Герасимова, выпускница Александровских курсов. Кстати, она же является любовницей Ираклия Евдокимова.

– Интересная складывается ситуация. А где же проживает Евдокимов?

– По другому адресу. В трех кварталах от Мещанской улицы. Так что совершенно непонятно, как они делят между собой эту девицу. Впрочем, нас это не должно особенно интересовать. Нас волнует, где находятся деньги и ценные бумаги, которые они похитили из банка. Вам подлежит представиться доверенным человеком господина Епифанцева. Покажете ему записку, пусть он прочитает. Действуйте спокойно, очень достойно, без суеты. Все это вы умеете, не мне вас учить. Нужно будет просчитывать каждый свой шаг. Эти люди с необычайно обостренным чувством восприятия. Как только они почувствуют, что за ними установлено наблюдение или хотя бы малейшую фальшь с вашей стороны, они мгновенно исчезнут. Советую никогда не забывать об этом.

– Я это учту, Григорий Леонидович, – с должной обстоятельностью произнес Краюшкин.

– Хочу еще раз напомнить, что этим делом интересуется сам император! Так что не должно быть никакого провала!

– Я понимаю… Какая моя легенда?

– По легенде, вы очень состоятельный человек. В какой-то степени даже загульный. Об этом наслышан и Макарцев. Остановитесь в гостинице «Вена». Весьма респектабельное заведение… Думаю, что они вас там уже караулят. На контакт с Макарцевым сразу выходить не следует. Все это время они будут к вам присматриваться и изучать. Думаю, что дня три вам вполне хватит на то, чтобы пустить пыль в глаза. За это время вы должны будете показать свою бесшабашную натуру, станете вести самый свободный образ жизни, какой дозволительно настоящему миллионщику.

– За этим дело не станет, – весело уверил Виктор Краюшкин, – но как обстоит дело со средствами. Сам я не очень богат, извините.

Виноградов улыбнулся:

– Могу вас обрадовать, такой пустяк не должен вас смущать. Наше министерство под расследование выделило весьма серьезную сумму. Так что деньги не экономьте… Разумеется, в разумных пределах!

– Я понимаю, – вернул улыбку помощник.

– Можете раздавать щедрые чаевые. Обедать должны непременно с шампанским и в обществе красивых дам… Кстати, вы женаты?

– Да… Но для дела пойдешь на любые жертвы.

– Вот именно. Заказывайте цыган, пляски. В общем, все как полагается. В «Вене» на подобные чудачества миллионщиков никто не обращает внимания. Привыкли-с! Зато ваш размах обязательно будет известен Макарцеву. Со мной вы должны прекратить всякие контакты и действовать самостоятельно.

– Можете не сомневаться, Григорий Леонидович, сделаю все как положено.

Вытащив из кармана весьма пухлый пакет, Виноградов произнес:

– А вот это вам… Так сказать, для поднятия настроения. Здесь восемь тысяч.

– Так много?

– Не удивляйтесь, вы ведь экстравагантный молодой человек, да к тому же еще и миллионер, который может многое себе позволить. Так что этих денег вполне хватит на то, чтобы напоить всю гостиницу! – И уже строже, убрав улыбку, добавил: – После того как все это закончится, вам нужно будет отчитаться за каждый потраченный рубль. Так что шикуйте! Но знайте при этом меру, – погрозил Виноградов пальцем.

– Я понял вас, – произнес Краюшкин, осторожно забирая пакет с деньгами. – Не потерять бы…

– Уж вы постарайтесь, – невесело буркнул Виноградов. – А сейчас давайте расходиться. И еще раз повторяю, будьте предельно осторожны. За нами будут наблюдать. Нам противостоит организация куда серьезнее, чем представлялось в самом начале.

Сначала по двери что-то предупреждающе шаркнуло, а потом Тимофей Макарцев услышал, как в замочной скважине повернулся ключ. Это была Анна. Отложив наган в сторону, он вновь уткнулся в газету.

Со дня ограбления банка миновала почти неделя, но пресса продолжала мусолить подробности. А их, как выяснялось, было немало. И что особенно неприятно, о состоявшемся ограблении доложили царю, а следовательно, на его раскрытие бросят самые значительные силы. Наверняка царем будет определен срок, в течение которого должно быть раскрыто преступление. Интересно, каков он? Неделя? Две? А может быть, месяц?