Леон и Луиза - Алекс Капю

Когда Луиза спросила мэра, не знает ли он, часом, адрес Леона, тот с сожалением пожал плечами, а когда она, преодолев свой стыд, всё-таки захотела узнать, не спрашивал ли Леон о ней, то мэр, поглаживая её руку, скорбно покачал головой и сделал глубокомысленное замечание о легкомыслии молодёжи в целом и неверности парней в частности.

Когда Леон после ужина заказал два кофе, хозяин демонстративно покосился на стенные часы, а подав чашки, с портмоне в руках прошёлся по всему залу, составляя свободные стулья ножками кверху на столы. Леон и Луиза разговаривали тихо и смотрели друг на друга внимательно, как будто состояли в трудных переговорах о веском решении большого значения; притом что говорили они о пустяках и тщательно избегали всего тяжёлого и значительного.

Сперва Леон рассказал о гигантском дирижабле, который недавно пролетал на набережной Орфевр мимо его окна на расстоянии вытянутой руки, потом Луиза рассказала, что её «торпеда» на обратном пути из Ле Трепора заглохла и пришла в движение только после того, как Луиза промыла воздушный фильтр от сельской пыли пригоршней бензина из запасной канистры. После этого они обсудили преимущества и недостатки асфальтированных и мощёных дорог, а потом Луиза заговорила о том, что её дорога на работу проходит по свежемощённой площади Клиши, на которой, кстати, проститутки после войны почти все носят траурные платья; она хотела знать, действительно ли все они, по мнению Леона, – вдовы павших на войне. Вполне возможно, ответил Леон, немного удивлённый, на что Луиза ответила, что ей хотелось бы надеяться, что так оно и есть; так как если правдой окажется другое единственно возможное объяснение – а именно: что вдовье маскарадное убранство шлюх способствует обороту, поскольку вернувшиеся с войны солдаты находят удовольствие, воображая, что трахают жену павшего товарища, – то ей всю оставшуюся жизнь никогда больше не захочется иметь никаких дел с мужчиной. Леон сказал, что не может об этом судить, поскольку не знает ни проституток с площади Клиши, ни психологии вернувшихся с войны солдат в статистически релевантном числе; но что он точно знает, что сам он ни при каких обстоятельствах не нашёл бы в этом удовольствия.

– Это я знаю, – сказала Луиза и быстро рассказала, как её однажды в дождь на площали Ль’Этуаль понесло юзом, и она чуть не въехала на могилу Неизвестного солдата под Триумфальной аркой.

Вскоре после полуночи «торпеда» уже снова была на дороге. Теперь Луиза ехала медленно, и Леон поглаживал её затылок, глядя вперёд, на дорогу в двух конусах жёлтого света фар. Они больше не разговаривали, а долго молчали. Потом Луиза откашлялась и сказала неожиданно твёрдым тоном:

– Послушай, Леон, через час мы снова будем в Париже. Ты должен мне кое-что пообещать.

– Что именно?

– Я не хочу, чтобы ты подстерегал меня.

– Что?

– Ты меня прекрасно понял. Мы не будем видеться, это не имеет смысла и ни к чему не приведёт. Ты не знаешь, где я живу, и я тебе не скажу. Но ты знаешь, где я работаю.

– И что?

– Не прикидывайся дурачком, тебе это не к лицу. Я не хочу, чтобы ты слонялся у банка Франции, чтобы увидеть меня. Ты не будешь ошиваться ни на улице Риволи, ни на площади Виктории. Ты не натравишь на мой след полицейскую ищейку, ты не столкнёшься со мной невзначай на овощном рынке, где я буду покупать фунт картошки, и ты не окажешься случайно в кино, когда я пойду в кино. Ты никогда не будешь это делать, пообещай мне!

– Бывают случайности, – сказал Леон. – Париж не такой большой город, как иногда кажется, знаешь? Всегда может так случиться, что столкнёшься на улице. В метро, на дороге, у мясника…

– Не мели чепухи, – резко сказала она. – У нас нет на это времени. Ты должен мне обещать, что ты не будешь делать глупости. Никогда, ни разу. Если так случится, что мы столкнёмся на улице, мне бы хотелось, чтобы мы поздоровались на ходу, не останавливаясь. Я со своей стороны обещаю тебе, что ноги моей никогда не будет на улице Эколь и никогда на набережной Орфевр. Бульвар Сен-Мишель я не могу целиком предоставить тебе, мне там приходится иногда ходить.

– Мне тоже. Дважды в день. Как минимум.

– Будь мужчиной, Леон. Обещай мне это. – Она сняла свою правую руку с руля и протянула ему: – Обещаешь?

Леон повернулся к Луизе и улыбнулся, словно бы говоря: пойми же меня! Потом взял её руку, выглянул наружу в боковое окно и сказал:

– Нет.

Ещё несколько секунд Луиза молча ехала прямо сквозь ночь, потом затормозила и поставила рычаг переключения передач в нейтральное положение, и когда машина остановилась, она потянула на себя ручной тормоз, вышла из машины и, обойдя её впереди, остановилась перед пассажирской дверцей.

– Перелезай за руль, сейчас поедешь ты!

– Луиза, я ещё никогда…

– Давай-давай!

– Я не умею водить машину.

– Тогда будешь учиться прямо сейчас, перелазь! Отсюда машину поведёшь ты, иначе мы будем болтать бесконечно, ещё, глядишь, и расплачемся. Вот педаль газа, а вот тормоз, о переключении скоростей первое время позабочусь я. А сейчас дай немного газу, только чуть-чуть, да, так, а теперь убирай ногу с педали и выжимай сцепление, видишь, вот первая передача, я отпускаю ручной тормоз, а ты медленно убираешь ногу с педали сцепления и одновременно мягко прибавляешь газ, мягко, мягко…

После того, как они дошли до третьей передачи, Леон держал скорость пятьдесят километров в час и ехал посередине просёлочной дороги сквозь ночь в сторону севера, навстречу городу. Он на пробу выключил фары и снова включил, нажал на гудок и высунул левую ладонь из окна, подставив её встречному ветру; теперь на повороте Луиза подхватила руль и помогла ему вписаться в поворот, а когда дорога пошла в горку, она схватилась за рычаг переключения передач и перешла на более низкую передачу. На одном из последних взгорков перед окраиной города на северо-западе показалась, блистая цепями огней, Эйфелева башня, а на северо-востоке над чёрной полоской леса поднялась луна.

– Смотри, – сказал Леон, – как раз полнолуние. Знаешь, что это означает?

– Что?

– Это означает, что луна в это самое мгновение находится на том самом месте в Солнечной системе, где мы находились четыре часа назад.

– Что?

– Планета Земля ровно четыре часа назад находилась на том месте, на котором сейчас находится луна.

– Мы были четыре часа назад там, наверху?

– В точности там, наверху… – Леон бросил взгляд на свои наручные часы – …четыре часа назад я оторвал последнюю пуговку твоей блузки.

Некоторое время они ехали сквозь ночь молча, рассматривая через лобовое стекло луну.

– За это время она немного переместилась, – сказал он. – Сейчас она на том месте, где я твои трусики…

– Оставь в покое мои трусики, – перебила она.

Леон объяснил Луизе, что в момент полнолуния земля, луна и солнце образуют в точности прямой угол, что означает, что луна на своей орбите вокруг солнца, так сказать, телепается позади земли, причём на расстоянии трёхсот восьмидесяти четырёх тысяч километров и движется со скоростью сто тысяч километров в час.