Поцелуй бабочки - Софи Уэстон

Поймав ее взгляд, мужчина отделился от толпы и медленно пошел к ней. Внезапно Лиза поняла, кто это, и помертвела.

- Ли! А я гадаю, ты это или не ты. Николай прервал разговор с Моникой и вежливо поднялся.

- Привет, Терри, - сказала Лиза замороженными губами.

- Привет, куколка. Долго мы с тобой не виделись.

Он наклонился и без колебаний поцеловал ее. Она отвернула голову, поэтому поцелуй пришелся куда-то рядом с ухом, и тут же поднялась.

- Позвольте представить, Терри Лонг. Он некоторое время работал в "Нэпиер Краус". Терри, познакомься - мистер Харальдсен, граф Иванов.

И я даже не запуталась в именах, подумала Лиза. Татьяна гордилась бы мной.

Терри настороженно покосился на Николая и бесцеремонно, как будто имел на это право, обнял ее за талию.

Лиза отпрянула, но Николай, кажется, этого не заметил. Его реакция была совершенно непонятна, с непроницаемым видом он наблюдал за обоими.

- Мы с Ли давно не видели друг друга, - откровенничал Терри. Он рассматривал ее с головы до ног, глаза его заблестели, задержавшись на обнаженном плече. - Ты прошла длительный путь, куколка.

Лизе с трудом удалось сдержать себя. Ее тело съежилось под его собственническим взглядом. Как я вообще могла доверять этому пресмыкающемуся? - думала она, окаменев от унижения и не в силах вымолвить ни слова.

И вновь ситуацию спас Николай. Он предложил Терри выпить, сменив тему разговора, и придерживался ее до тех пор, пока не объявили о начале спектакля. Все заспешили в зал, и Лизе удалось выкинуть Терри из головы.

Ненадолго, конечно. Как только все расположились на своих местах, она снова оказалась наедине со своим волнением. Но оперное действие захватило ее. Когда под грузом вины бедная Катерина пошла на смерть, Лиза ощутила, что у нее льются слезы.

Голова от всего этого отяжелела, ей стало трудно дышать. Она ощутила прикосновение к своей руке и увидела, что Николай протягивает ей носовой платок. Лиза вздохнула и взяла его.

- Давай выпьем кофе, - предложил Николай, все равно нам еще стоять в огромной очереди, чтобы забрать машину.

Он перекинулся прощальными словами с Харальдсенами так непринужденно, что они даже не заметили ее угнетенного состояния. Лизе стоило усилий, чтобы вежливо сказать "до свидания", затем они с Николаем отправились собирать мебель после пикника.

- Так темно, - удивилась Лиза, когда они нырнули со света в гущу деревьев.

Николай достал из кармана фонарик.

- Я все-таки опытный путешественник.

В доказательство своих слов он расторопно собрал вещи, нагрузив себя, словно мул. Лиза несла всего-навсего ведерко для охлаждения вина и фонарик, которым освещала дорогу.

Неожиданно ее каблук подвернулся, и она пошатнулась.

Николай успел подхватить ее.

Его руки обжигали даже сквозь жакет. Лиза чувствовала биение его пульса. Если наклонить голову, то она окажется на его плече, а если поднять взгляд... Воображение Лизы пустилось в свободное плавание.

- К-как тебе это удалось? - с запинкой спросила она. - Ты так нагружен.

Голос Николая немного дрожал.

- Быстрая реакция.

- О!

Неужели я жду его поцелуя! Невероятно!

Лиза взяла себя в руки.

- Надеюсь, ты не сломал орхидеи. - Это была жалкая попытка перевести все в шутку.

Она высвободилась из его рук и, сняв туфли, пошла вперед. Николай покорно последовал за ней.

Они молча возвратились к машине.

Молчание продолжалось, пока они ехали по пригороду Лондона. Шел дождь, и все вокруг таинственно мерцало.

- Такое впечатление, словно мы пробираемся сквозь джунгли, - сказала Лиза и непроизвольно спросила:

- Ты ведь скоро туда вернешься? Николай бросил на нее быстрый взгляд.

- Возможно, если найдутся люди, которые спонсируют экспедицию.

- Тебе нужен спонсор? Я думала...

- Ты думала, я очень богат, - почти враждебно сказал он. - Считала, что я собираю друзей и направляюсь на охоту в джунгли.

- Нет, - сказала Лиза, ошеломленная его резкостью.

- Мои исследования - это не хобби. Я зарабатываю себе этим на жизнь. О, естественно, моя семья богата. По бумагам мы, без сомнения, миллионеры. Но это моя семья, а не я.

- Я не имела в виду...

Он не обратил внимания на ее слабый протест.

- Большая часть состояния - это земля, дома, картины, мебель. Если я не хочу питаться мебелью, мне нужно работать. А это предполагает полевую работу, написание статей и чтение лекций. - Он говорил раздраженно. - Над этим нельзя глумиться, даже тем, кто преувеличивает роль денег в этом мире.

Они приблизились к дорожным огням. Их машина была единственной на пустынной улице. Он сузил от света глаза и спокойно сказал:

- Как ты относишься к работе и к деньгам? Лиза уже почти решила не отвечать ему, но было что-то в этой темноте, пустынности улицы, что делало откровенность неизбежной.

- Я уже однажды говорила тебе: люди, когда оказываются на грани выживания, очень много говорят о деньгах.

Наступила тишина, затем Николай спросил:

- На грани выживания? А ты?

- О, я сейчас лицо, субсидирующее политические мероприятия, - хмыкнула Лиза. - Когда я росла, все обстояло совсем иначе.

- Иначе - это как?

И Лиза рассказала ему то, чего не рассказывала никому, даже Терри.

- Когда я росла, не было ничего, - сонно заговорила она. - Ни денег. Ни постоянного дома. Только череда сменяющихся наемных комнат. Ни друзей, потому что мы все время переезжали. Не лучшее образование - по тем же причинам. Может, это происходило из-за того... - Она резко оборвала свою исповедь.

Николай был спокоен.

- Из-за чего?.. - спросил он.

Лиза глубоко вздохнула.

- Из-за того, что у Кит был трудный период в жизни.

- Кто такая Кит? - Его голос был очень мягким. Словно она была пугливым диким зверьком и он не хотел ее встревожить, подумала Лиза. Она улыбнулась. В теплом коконе машины, скользя по спокойным улицам, она почти забыла о своем недоверии.

- Кит моя младшая сестра. Ей поставили диагноз - потеря аппетита, когда ей было тринадцать. Сейчас ей двадцать. Врачи говорят, что ей не становится лучше, но мы сохраняем надежду.

Николай кивнул головой, словно был знаком с подобными заботами.

- По любому поводу у нее происходит эмоциональный сбой. Но никогда не было такого ужасного, как в первый раз. - Лиза вздохнула, затем сказала со странной, ошеломившей ее саму откровенностью: