Приключения Ньютона Форстера - Фредерик Марриет

вернулся экипаж брига, спасшийся в лодке, и принес весть о гибели Ньютона. После этого Никлас перестал приходить в контору владельцев судна, а капитан Беркрофт, не знавший, где живет старик, не сумел разыскать его, и, не вернись Ньютон вовремя, бедный оптик умер бы с голоду.

Никлас сохранил вещи Фонтанжа, и Ньютон хотел, при первой же возможности, переслать их своему другу.

Молодой человек знал, что кошелек Фонтанжа скоро иссякнет, и попросил у владельца брига места; тот ответил, что Ньютон — несчастный моряк, и отказал. Во многих других местах ему также не посчастливилось; мистера Беркрофта не было в Англии: он ушел в плавание. Поступить на фрегат Каррингтона или на другой военный корабль Ньютон не мог, так как тогда ему пришлось бы оставить отца, не способного просуществовать без его помощи.

Целый год бедный молодой человек бился, исполняя разную работу на судах, готовых к отплытию, но его дела шли все хуже и хуже, и он, наконец, предложил отцу переселиться куда-нибудь и в новом месте попытать счастья.

— Я и сам подумывал об этом, — ответил Никлас. — Переселиться в Лондон, там мое усовершенствование…

— А только на это мы и можем надеяться в Лондоне? — с полуулыбкой ответил Ньютон.

— Нет; знаешь, я вспоминаю: в Лондоне у меня есть брат Джон; Джок, как звали его дома. Я, правда, тридцать лет не видал его, но когда ты был в Вест-Индии, кто-то сказал мне, что он сделался знаменитым адвокатом и разбогател.

Так и решили. Сделав из вещей Фонтанжа маленький сверток, с тремя фунтами в кармане и с кольцом госпожи де Фонтанж на мизинце, Ньютон повел отца в Лондон. Они шли пешком.

Глава XXII

За это время малютка, которую спасли Робертсон и Эдуард Форстер, превратилась в хорошенькую восьмилетнюю девочку, веселую, румяную.

Верного уже нет на свете, но его портрет висит над камином. Миссис Безлей совсем ослабела от ревматизма и старости, и дочь Робертсона исполняет ее обязанности. Все помыслы Эдуарда сосредоточиваются на его приемной дочери, которая горячо любит его.

Миссис Безлей, рано потерявшая мужа, вообще не любила детей и мало заботилась о маленькой Амбре, но если она не принесла пользы ее воспитанию, то и не сделала ей вреда. По мере того, как девочка росла, усилилась и ее юная любознательность; Форстер старался утолять потребности ее ума разговорами и рассказами. Амбру научили азбуке, и в шесть лет она могла читать, но этим почти и ограничивалось ее обучение. Зато немногие вещи, составлявшие убранство маленькой комнаты Форстера, заменяли для Амбры книги.

Маленький ковер с пеньковой основой уносил отца и дочь на север, откуда была взята пенька, к жителям холодных стран, к их обычаям, нравам, к их климату, занятиям и городам. Его шерстяной уток с различной окраской заставлял Эдуарда говорить о различных островах и странах, о произведениях их природы, искусства или промышленности.

Точно какой-то волшебный экипаж, стол из красного дерева внезапно увозил их под тропики с чудными цветами и плодами, с пальмами, бананами, с удивительными животными и птицами.

Вазочка на камине превращалась в огромный географический атлас Востока; слышались описания костюмов индусов и других народов, рассказы о великолепных тронах наследников пророков, об уме и об инстинкте слонов. Словом, все, что умел Эдуард Форстер уловить из природы и искусства во время своих странствований, развертывалось из этой вазочки.

Нож и ложка не только помогали питаться телу, но и уму. Девочка входила в рудники, попадала в страны, где отыскивались различные металлы; узнавала, как их обрабатывают, что из них изготовляется, для чего служат сделанные из них вещи. Платье, занавеска — все говорило ей.

Вот как учили и занимали Амбру. Так, делая природу букварем, а искусство — первой книгой для чтения, маленькая комната Эдуарда росла, ширилась, превращалась во вселенную.

Несмотря на все это, Форстер понимал, что нужно дополнить воспитание Амбры. Также хотелось ему, чтобы, в случае его смерти, она не осталась совсем одинокой, без друзей и знакомых. С этой целью он часто брал ее с собой в большой помещичий дом лорда Эвелайна, с которым давно был в хороших отношениях, хотя до сих пор держался вдали от общества.

Лорд Эвелайн любил Эдуарда, так как, начав морскую службу, находился на попечении Форстера. Это было много лет тому назад. Лорд скоро покинул службу, однако его дружеское расположение к Эдуарду не угасло.

У отца лорда Эвелайна, о котором говорим мы, были три сына, и второй и третий, по английскому обычаю, должны были поступить в армию и флот.

Отец их женился поздно и отошел в лучший мир, когда старший брат не достиг совершеннолетия; в то время второй служил в армии, а младший, мичман, впоследствии получивший титул, был в плавании под начальством Форстера.

Однажды, через полгода после смерти старого лорда, старший Эвелайн и его второй брат, офицер, отправились кататься под парусом по озеру близ своего дома; из-за какой-то неосторожности лодка опрокинулась, и оба они погибли.

О печальном событии послали известие капитану Л., который командовал тем судном, где служил Эвелайн. В письме требовали немедленной отставки молодого мичмана.

Капитан появился на палубе и послал за ним, спросив:

— Где он?

— На салинге, за небрежность, — ответил первый лейтенант.

— Право, — произнес Л., — вы слишком суровы к нему, ведь мальчик — всегда мальчик.

— Это несносная обезьяна, сэр, — ответил удивленный лейтенант, знавший, что капитан часто наказывал молодого человека.

— Он всегда казался мне способным малым, мистер В., — продолжал Л. — И, знаете, мне не нравится, что вы вечно сажаете их на салинг. Во всяком случае, — прибавил капитан, — он перестанет беспокоить вас; он сейчас же выйдет в отставку, так как это теперь лорд Эвелайн.

— Фьють — готово! — мысленно сказал себе лейтенант.

— Пожалуйста, немедленно позовите его, мистер В., — продолжал капитан, — и помните, что ваша система мне не нравится.

— Конечно, сэр, только я не знаю, как в таком случае нужно наказывать этих молодых джентльменов, — был ответ. — Они ужасно непослушны. Вот, например, мичман Малькольм вчера отрубил четыре дюйма от хвоста вашего сеттера Понто на доске для рубки мяса, да еще уверяет, что это вышло случайно.

— Как? Отрубил хвост моей собаке? Мистер Малькольм, — крикнул капитан, — вы отрубили хвост моей собаке?

— Я, сэр? — спокойно отвечал юноша. — Я не рубил, Понто сам отрубил себе хвост.

— Что такое, сэр? — прогремел капитан.

— Извольте видеть, сэр, — продолжал мичман, — я рубил кусок мяса, собака стояла подле, вдруг повернулась и подставила свой хвост под нож.

— Ага!