Сказки женского леса - Анна Бялко

Позже, когда Вика сама начала подрабатывать журналистикой, Ленкины компании стали нравиться ей и того меньше, и она даже пыталась несколько раз по-хорошему предупредить беспечную Ленку, но та только смеялась и отмахивалась.

А потом, где-то полгода назад, она пропала. Вышла вечером из дому и не вернулась. Ленкина мама ждала дня три, потом заявила в милицию, да только что там сделают? Город большой, преступность повышенная... Вика отлично знала такие истории еще по тем временам, когда занималась хроникой криминальной. Она тогда даже пыталась узнать что-то по бывшим каналам, только все было бесполезно. Вика несколько раз заходила к Ленкиной маме, жалко ее было ужасно, женщина постарела на глазах, и все причитала: «Мне б только знать наверняка, что случилось, жива ли, нет ли, уж не вернешь, так хоть бы на могилку сходить... А то я не знаю, что и думать, каждый вечер жду, вдруг объявится...» Вика и сама переживала, но жизнь идет, заходить к соседке она потихоньку перестала – то некогда, закрутилась, то настроения нет, да и про Ленку со временем вспоминала все реже.

А тут вдруг вспомнила. Вот уж кто-кто, а Ленка бы не растерялась, мигом бы к ней примчалась, затащила бы куда-нибудь в только ей одной известное злачное место и учудила бы что-нибудь такое... Вика вздохнула. Ладно, нечего киснуть, подумаешь – беда, полдня свободного времени! Ну-ка, ноги в руки и вперед, к развлечениям!

День в конце концов и вправду вышел очень ничего. Она пошлялась по центру, посидела в кафешке, а потом Сережка внезапно освободился раньше времени, и они провели вместе чудный вечер. Вика даже ночевать у него осталась, что случалось нечасто. Не потому, что родители нервничали, она, в конце концов, большая девочка, а потому, что Сережка свою свободу оберегал, как лев, и в берлогу пускал редко и ненадолго. Вика в этом месте и не форсировала, выжидала, изображала встречную независимость и любовь к свободе. Сережка – отличный парень, с головой, с профессией, своя квартира, машина, они уже года полтора вместе, тут главное – не перестараться. Спугнуть мужика матримониальными мечтами – дело легче легкого, поэтому Вика на запретные темы молчала, как партизан, и изображала воздушную легкость. Ну да это дело известное.

Время идет быстро, особенно когда на тебе висят важные дела, и вот уже Вика снова подымалась по знакомой лестнице в старом подъезде. В сумке шуршало аккуратно распечатанное интервью. Вика была собой довольна – из маловразумительной галиматьи, которую скормила ей замечательная Ирина Андреевна, она состряпала изящное, весьма оригинальное интервью почти на печатный лист. И особенности речи сохранить удалось, и настроение ухватить. Текст получился такой весь из себя загадочный и стильный до ужаса – то, что надо. Теперь подписать – в успехе Вика не сомневалась, договориться о съемках, сходить сюда еще раз с редакционным фотографом Борей, и – штатное место, считай, в кармане.

Она позвонила в знакомую дверь. Колокольчик опять залился, и на сей раз дверь распахнулась практически сразу. На пороге стоял Тимофей.

– Добрый день, проходите, будьте любезны, – промурлыкал помощник. – Позвольте курточку?

– Да я, вообще-то, только интервью подписать, – засомневалась Вика. – Может, Ирина Андреевна посмотрит быстренько, я и раздеваться не буду?

– Никоим образом, – заурчал тот. – Вы раздевайтесь, проходите, присаживайтесь.

Проводив Вику в уже знакомую залу, помощник церемонно усадил ее на кожаный диван, убрав оттуда предварительно несколько платьев. Протянул руку, взял у Вики приготовленные листочки интервью, перелистал зачем-то, будто считая...

– Ирина Андреевна сейчас несколько занята, я ей отнесу, но вам подождать придется... Примерно полчасика?

Вика обреченно кивнула.

– Я вас тоже пока покину. Вы уж постарайтесь не скучать, – и вышел за дверь.

Вика обвела глазами комнату. Обстановка в ней мало изменилась за прошедшие дни, разве что платья лежали (висели, сидели) в каком-то другом порядке, но разве их все упомнишь... Хотя... Вот этого, кажется, не было, по крайней мере, она его не видала, да и вот то, пожалуй, стоит поближе поглядеть.

Платье было забавным. Короткое, без рукавов, оно могло бы казаться летним, если бы не материал – плотный и мягкий, бархатистый на ощупь, вроде замши, но не совсем. И фасончик такой... веселенький... И расцветка. Платье было светлым, нежно кремовым, почти белым, а спереди его рассекал черный резкий зигзаг. Перескакивал через плечо и убегал на спину.

– Геометрия, – подумала Вика. – Черно-белая графика... В последней коллекции Диора было что-то похожее...

Она не зря просидела почти три дня над этим интервью.

Время шло. Вероника обошла всю комнату, вернулась к дивану, снова уселась. Понравившееся ей платье сидело перед ней на стуле, словно дразнясь. И размер был примерно Викин...

– Эх, было бы зеркало... – Подумалось ей.

И тотчас же, словно в ответ на мысли, она нечаянно подняла голову и вздрогнула. Зеркало висело над диваном – огромное зеркало, в полный рост, в старинной деревянной раме с завитушками. В нем отражалась вся комната – может быть, именно поэтому Вика и не разглядела его раньше в этой полутьме.

Она не спеша встала, осторожно взяла платье в руки, приложила к себе... Сегодня вечером они с Сережкой собирались в театр, шла жутко модная пьеса, а ехать переодеваться потом было бы некогда, поэтому Вика сразу с утра надела светло-серое трикотажное платьице, узенькое и короткое, облегающее ее, как вторая кожа. Ноги в тонких колготках мерзли нещадно, но красота, как известно, требует жертв.

Черно-белое платье, даже просто приложенное к себе, выглядело отлично. Померить бы как следует... Вика вдруг сообразила, глядя в зеркало, что оба платья, ее и это, отлично сочетаются между собой, и их можно было бы просто одеть друг на друга.

– А что? – дернуло что-то ее изнутри. – Возьму сейчас, да померю. Никто и не увидит. Прямо на платье, это одна минута. А и увидят вдруг, ну извинюсь, большое дело. Интервью-то она все равно уже подпишет. Да и не станет она из-за ерунды от интервью в «Слимфасте» отказываться...

Почему-то ей снова вспомнилась Ленка. «Вот Ленка бы не испугалась, – снова пронеслось в голове. – Давно бы померяла все, сняла и сидела б, как паинька. Чего ты, дура, всегда боишься?»

А платье так и льнуло к телу. Осторожно, двумя пальцами, Вика расстегнула на нем застежку-молнию сзади у горловины, просунула в платье руки, голову, потянула вниз...

Внезапно у нее потемнело в глазах. Она судорожно дернула головой, пытаясь снова обрести способность видеть, но безуспешно – кругом была какая-то странная, страшная, звенящая темнота, в ушах что-то гремело, голова закружилась, она будто бы неслась с дикой скоростью вниз в какую-то бездонную трубу, среди темноты сверкали молнии, все кружилось, вертелось, она попыталась крикнуть, но голос не слушался, только из темноты глухо донеслось до нее жалобное «Не надо! Пожалейте!» – Ленкиным почему-то голосом, и тут же на нее навалилась какая-то тяжесть, стало трудно дышать, Вика из последних сил взмахнула рукой и...