Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова

Собравшиеся понуро молчали.

– И мы сидим в нем по уши!

– А бывает царство грибов-идиотов? – невзначай поинтересовался Макар.

Бабкин только фыркнул.

Саша и Галка обменялись тоскливыми взглядами. Каждой было понятно, что как минимум два представителя грибов-идиотов присутствуют в помещении. Две.

– Как вы вообще смогли…

Бабкин задохнулся от возмущения.

– Да она легкая! – заступился за молчащих женщин Илюшин. – Чего там мочь-то: взял да потащил.

Саша взглядом попросила его, чтобы он немедленно заткнулся. Но на Макара иногда нападала слепота.

– И потом, они ведь ее не расчленили. – Он загнул один палец. – Не утопили. – Загнул второй. – Не сбросили в погреб! Гуманно обошлись, короче.

На лице Галки промелькнуло запоздалое сожаление. Погреб!

– Нет, конечно, – подозрительно покладисто согласился Бабкин. – Они ей всего лишь свили гнездо на крыше, а потом уронили на свадебный стол.

– Мы не вили!

– Мы не роняли!

– Оригинальное вышло блюдо, – признал Илюшин. – Но запоминающееся. Ей бы еще веточку укропа в рот…

Галка закрыла лицо руками.

– Он не всегда такая циничная сволочь, – успокоил ее Бабкин. – Обычно хуже.

Теперь в ладони уткнулась Саша.

2

Когда Макар выдал свою на редкость неуместную реплику о счастье, она сработала катализатором. Все присутствующие разом вышли из ступора. Женщины в ужасе завизжали и кинулись к покойнице.

– Господи, твоя воля! Померла!

– Не может быть!

– Баба Лиза!

– Молчи, дурак! Не то воспрянет!

Потрогали пульс, зачем-то похлопали по щекам, несмотря на возражения Илюшина. Но Елизавета Архиповна лежала кротко и не проявляла намерения присоединиться к празднику.

Тут-то всех и охватило горе.

– Голубка наша! – завыла Алевтина, забыв о том, что голубка вела себя с присутствующими так, как обычно эти славные птицы обходятся с памятниками. – Ласточка! Улетела наша птичка, бросила, осиротила!

– Елизавета Архиповна, что ж вы наделали! – в тон ей причитал Петруша.

– Бац – и того! – соглашался Валера.

Нина судорожными движениями зачем-то придвигала к себе тарелки, Галка вцепилась в Олега, Рита молча открывала и закрывала рот.

Только дядя Гриша сидел на земле, уставившись осоловело в небеса. Словно ожидал, не сбросят ли ему оттуда кого-нибудь еще. Во взгляде его читался отчетливый запрос на продолжение.

Патриарх тоже не подвел.

– Даже слабый стон из детских уст не вылетал, – огорчился он.

– Боюсь, теперь уж и не вылетит, – отозвался Илюшин. И, перебивая горестные причитания и визг, попросил: – Все оставайтесь на своих местах, пожалуйста.

Разумеется, они его проигнорировали.

Саша еще раньше заметила, что все Сысоевы склонны к чрезмерной суете. В критической ситуации эта семейная особенность достигла апогея.

Сперва поднялась беготня вокруг Елизаветы Архиповны. Двигались хаотично, пока в лидеры марафона не выбился Валера. Он проходил быстрым шагом четыре метра, останавливался, взглядывал пытливо на старушку, словно желая убедиться, не провалилась ли она за прошедшее время в ад, и устремлял свои стопы к следующему стулу. За ним колобком катился Петруша. Следом неслась Алевтина, выпучив глаза. Григорий перебирал ногами, патриарх ерзал. Кот исчез от греха подальше, рассудив, что не затопчут, так хвост отдавят.

Мельтешение пресекла Нина:

– С ума посходили?! А ну, по местам!

От ее зычного окрика Валера встал как вкопанный. В него воткнулись Петруша и Алевтина.

Патриарх перестал ерзать в своем кресле и талантливо изобразил памятник.

Макар уважительно взглянул на Сысоеву. Однако Нина тут же разрушила благоприятное впечатление. Поискав глазами подобие покрывала и не обнаружив его, она схватилась за ближайший аналог.

– Алевтина, загибай скатерть.

Даже привычный ко всему Илюшин так и сел.

Поступок Нины можно было объяснить только шоком, ибо вместе с покойницей в скатерти оказалась и вся снедь. Получившаяся композиция пугающе напоминала рулет с начинкой.

– А теперь в духовку ее? – предположил Макар.

Его сарказм оказал отрезвляющее воздействие. Скатерть размотали, Елизавету Архиповну переложили на стул.

Пока бестолково метались вокруг, кричали и плакали, рвали на себе волосы и требовали простыню, пока раз за разом, на что-то надеясь, щупали пульс и тормошили, дважды уронили многострадальную старушку на землю. После чего Илюшин внес рацпредложение: вернуть покойницу на крышу. С обоснованием «целее будет».

Семейство Сысоевых дружно обернулось к нему. Наконец-то оно осознало, кому обязано своими бедами. Вот этому глумливому, жестокосердному, бесчувственному человеку, прямо говоря – хмырю, который в трагическую минуту смеет издеваться над их горем!

А осознав, скооперировалось вокруг идеологического противника.

– Как язык-то твой повернулся? – клокотала Алевтина.

– Ничего святого! – вторил Петруша.

– Рыло ему начистить, – гудел Валера.

– Чтобы тут второй труп лежал? – вдруг выкрикнула Рита звенящим голосом.

Все посмотрели на нее.

– Прошу внести в протокол: я категорически против того, чтобы меня заворачивали в скатерть! – тут же вставил Макар.

Саша не знала, что принесет ее душе большее успокоение: растворение в воздухе самого Илюшина или же всех Сысоевых, живых и усопших. Лишь одно внушало некоторый оптимизм: Елизавета Архиповна все-таки нашлась.

У Галки дело обстояло в точности наоборот. Исчезновение Елизаветы Архиповны нанесло ее психике серьезный удар. А планирование с крыши навеса на обеденный стол усугубило плачевный результат.

Галка кусала ладонь и пыталась представить: как? Каким образом древняя старушка, к тому же мертвая, забралась наверх?

Предположение о том, что кто-то перетащил тело из дренажной канавы на крышу навеса, было отвергнуто ею сразу же. Кто в своем уме пойдет на такое! Оставалось одно объяснение, которое она уже приводила Саше: Елизавета Архиповна в первый раз вовсе не померла.

«Жива была, жива! – думала Галка, разве что не подвывая от ужаса. – А я ее в канавку!» Зримо представляла она, как старушка, очнувшись, вылезает из ямы, ковыляет к навесу и…

В этом месте размышлений перед Исаевой выплывало белое пятно размером с Антарктиду. Лестницы рядом с навесом нет. Что же получается: Елизавета Архиповна карабкалась по столбу вверх, как опытный электрик, матерясь и цепляясь когтями? Зачем?