Правила диктует любовь - Эми Джо Казинс

Наверное, надо начать все сначала. Никаких ожиданий, никакого давления. Ведь она ему нравится! Он сделал все для того, чтобы она была счастлива. Но это, скорее всего, объяснялось лишь его хорошим воспитанием. Вежливость и воспитанность — вот что руководит им в отношении к ней.

Открыв глаза, Адди обнаружила, что Спенсер смотрит на нее. Она ощутила теплую волну счастья от его присутствия. Как ей нравилась ямочка на его щеке, которая возникала, когда он улыбался! Она любила его крепкие мускулы, его глаза, его запах. Его неожиданную улыбку.

Даже роговые очки, которые он иногда надевал для чтения.

Он легонько пощекотал ее.

— Выспалась?

Адди повернулась к мужу:

— Отдохнула.

Она обхватила руками его голову, и их губы слились в долгом поцелуе. Спенсер подхватил ее под ягодицы, ее грудь оказалась на одном уровне с его лицом. Скрестив руки, она резким движением сорвала с себя футболку, еще одним неуловимым движением распустила волосы, завязанные в тугой хвост.

Его голубые глаза затуманились. Он гладил ее шею, потом грудь, спускаясь все ниже. Наконец его рука дошла до пояса шортов.

С озорной улыбкой Адди расстегнула верхнюю пуговицу на шортах.

— Чтобы облегчить тебе труд, — прокомментировала она.

Их губы встретились. Потом встретились и тела…

Вдруг послышался громкий и продолжительный звонок в дверь. Они сразу же вспомнили, что заказана пицца.

Адди начала поспешно натягивать на себя одежду, отыскивая вещь за вещью на полу.

Спенсер, обнаженный, сидел посреди комнаты и хохотал над ней до слез.

— Ты мне совсем не помогаешь, — прошипела она, кое-как одеваясь. Потом подхватила его джинсы, выудила из них кошелек и бросилась вниз, застегиваясь на ходу.

Доставщик пиццы наверняка понял, что очаровательная заказчица только что занималась сексом. Это было видно по его двусмысленному взгляду.

Заплатив больше, чем нужно, Адди выхватила у него пиццу и хлопнула дверью перед его носом, затем в изнеможении прислонилась к косяку с другой стороны.

«Вот это девчонка!» — послышалось за дверью.

Когда она вернулась наверх, Спенсер уже оделся, но, увидев ее, вновь разразился хохотом.

— Прости, я смеюсь не над тобой, уверяю тебя! Просто я никогда раньше не видел, чтобы человек так быстро одевался.

Взяв коробку с пиццей из рук жены, он звонко поцеловал ее в губы. Сев прямо на пол, они приступили к еде, одновременно беседуя о разных мелочах. Адди обнаружила, что к ней снова вернулся прежний хороший аппетит.

Спенсер спросил Адди, какие у нее планы на следующий вечер.

— Закончить ванную, — неразборчиво пробубнила она, так как рот был забит пиццей. — Завтра обещают хорошую погоду, не хотелось бы днем сидеть в помещении.

— Результаты твоей покраски, похоже, превзойдут все ожидания. — Он протянул ей салфетку.

— Спасибо. Знаешь, мне нравится заниматься этим в свободное время.

— Теперь у тебя будет много возможностей применить свой талант. — Спенсер обвел взглядом комнату.

— Да, и все это благодаря тебе.

Он пожал плечами, отказываясь принимать благодарность на свой счет.

— Действительно, это так, — настаивала Адди, взяв его за руку. — Я тебе никогда не говорила, но сейчас скажу. Спасибо за то, что женился на мне. Это для меня важнее, чем ты думаешь.

Спенсер не стал возражать, только обнял ее за плечи. Потом они перешли на диван.

— Скажи, а почему для тебя это так важно? — спросил Спенсер, целуя ее в макушку.

И тут Адди неожиданно даже для себя начала рассказывать. О том, каким было ее детство после того, как умер отец. В восемь лет она уже на правах старшей помогала матери воспитывать малышню и вести хозяйство, ведь, кроме нее, матери не на кого было надеяться. Вспомнила свои спортивные тапочки с дырками на больших пальцах. Ей было стыдно попросить мать купить новые, ведь каждый цент у них был на счету.

— Мать была бы очень недовольна, если бы узнала, что я все еще вспоминаю те дни. Вот почему мне так важно сознавать, что у меня есть собственная крыша над головой.

— Должно быть, тебе тяжело приходилось в детстве.

Адди неопределенно пожала плечами. Потом скормила Элвуду, который явился в гостиную, последнюю корочку от своего куска пиццы.

— Может быть, но я сама хотела помогать. Иногда очень важно знать, что ты нужна.

— А вот теперь у тебя есть целый дом.

— Только не сглазь. Постучи немедленно по дереву. Ничего нельзя загадывать, пока все не закончится. Что, если завтра на дом нападут полчища термитов и разрушат его до основания?

— Такое вряд ли возможно, — возразил Спенсер.

— Да? Прошлым летом это произошло с домом одной женщины в штате Теннесси.

— Откуда ты это узнала?

— Из Интернета.

— Надеюсь, ты знаешь, что Интернету не всегда можно верить?

— Но ведь…

Спенсер начал лекцию об информационных источниках. Адди прервала его поцелуем, и все закончилось как обычно — в постели.

Адди проснулась через несколько часов в полной темноте, не понимая, что же ее разбудило. Это выяснилось очень скоро — сильный приступ тошноты. Она бросилась в ванную, стараясь не разбудить Спенсера, но не успела включить свет. Все, что было у нее в желудке, фонтаном вырвалось наружу. Ее сотрясали спазмы, на лбу выступил холодный пот. Она задыхалась.

Когда все закончилось, Адди обессиленно прислонилась к стене.

Она уже успела прополоскать рот и начала чистить зубы, когда дверь ванной открылась и вошел Спенсер.

— Как ты, в порядке? — озабоченно поинтересовался он.

Адди вытерла ладонью рот и, глядя на свое бледное отражение в зеркале, ответила:

— В порядке. Но, кажется, я беременна.

— Когда ты это поняла?

Адди хлопнула створками шкафа. Ей нужны были спортивные штаны, но, как обычно, на месте их не было.

— Когда? Тридцать секунд назад.

Краешком глаза Адди видела его отражение в зеркале. Она продолжала лихорадочно искать штаны. Ей почему-то было неудобно находиться перед ним в обнаженном виде.

— А раньше не знала и не догадывалась?

Адди слышала укоризненные нотки в его голосе. Наконец штаны нашлись. Они лежали почти на самом виду. Девушка поспешно натянула их и облегченно вздохнула.

— Раньше? Раньше я просто не хотела знать.

Она пошарила на столе, нашла резинку и завязала волосы в тугой хвост. У нее дрожали ноги и болел живот.