Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии - Джин П. Сэссон

– Марси! – воскликнула я. – Что же может быть хуже?

– Ничего, мэм. Ничего! Я не знала, что же нам делать. Антуан испугался и сказал, что мы сделали все, что в наших силах. В конце концов я написала матери Мадлен и обо всем ей рассказала. Она поехала в Манилу в агентство по найму, но там ей сказали, чтобы она убиралась. Тогда она пошла к мэру нашего города, по он сказал, что ничего не может сделать. Никто не хотел заниматься этим.

– Где же теперь твоя подруга?

– Я получила от нее письмо месяц назад и была рада узнать, что ее двухгодичный контракт закончился и она уехала домой. На ее место приехали двое совсем молоденьких филиппинок. Можете себе представить, мэм, Мадлен написала, что сердита на меня. Она считает, что я не попыталась ей помочь!

Поверьте, я сделала все, что могла. Я написала Мадлен об этом, но так и не получила ответа.

Не зная, что сказать, я смотрела на Марси, чувствуя стыд за свою страну и ее жителей.

Наконец Марси нарушила молчание и сказала:

– Вот, мэм, что случилось с моей подругой в вашей стране.

Я видела, что Марси глубоко переживает происшедшее с Мадлен. Жалость охватила меня – как еще можно реагировать на такой рассказ? Чувствуя стыд за мужчин нашей страны, я не могла больше чувствовать свое превосходство над этой бедной девушкой, у которой хватило смелости попытаться спасти свою подругу, рискуя при этом не только своим местом, но, может, и свободой. Я зарылась лицом в подушку и, махнув рукой, отослала ее. Много дней я ходила под впечатлением от рассказа Марси и размышляла о том, почему же в нашей стране так тяжело живется как иностранцам, так и самим саудовцам.

Сколько еще в Саудовской Аравии таких Мадлен, которым некуда обратиться, которых унижают и насилуют, которым отказывают в праве на то, чтобы распоряжаться собственной жизнью? Да и на Филиппинах, решила я, мужчины не лучше, чем у нас, в Саудовской Аравии, потому что из соображений выгоды и личного спокойствия отмахиваются от того факта, что гражданок их страны используют в качестве сексуальных рабынь.

Прошло некоторое время, и я стала всем своим подругам рассказывать о судьбе Мадлен и ей подобных, чтобы пробудить в них сочувствие к прислуге, заставить увидеть в тех, кто обслуживает, людей, а не роботов, созданных для их удобства. Я не могла смириться с тем, что мужчины моей страны с пренебрежением относятся к любой женщине, какого бы происхождения она ни была. Я стала собирать факты, подтверждающие мое мнение.

Так я узнала об индийской девушке Шакунтале, которую собственный отец продал в возрасте тринадцати лет за сумму в 600 саудовских риалов (170 долларов). Днем она работала, а по ночам ее заставляли удовлетворять сексуальные прихоти хозяев дома. Но Шакунтале было еще хуже, чем Мадлен, потому что она была куплена, и у нее не было Надежды когда-нибудь вернуться домой. Она была не более чем собственностью своих мучителей.

Я с ужасом услышала, как одна мать со смехом рассказывала о том, в каком состоянии была ее служанка из Таиланда, после того как была изнасилована ее сыном. Она сказала, что ее сын нуждался в женщине, а поскольку саудовки недоступны, то ему пришлось воспользоваться тайкой. Этим женщинам все равно, с кем ложиться в постель, уверенно заявила она. Мальчики – короли в глазах своих матерей, и им позволяется все.

Я не удержалась и спросила Али, зачем они с отцом три раза в год ездят в Таиланд и па Филиппины. Он нахмурился и сказал, что это не мое дело. Но я знала ответ, так как многие отцы и сыновья в моей стране знают дорогу в прекрасные, цветущие страны, в которых люди готовы продать своих женщин любой твари, согласной платить.

Я обнаружила, что мало знаю о мужчинах и их сексуальных аппетитах. На поверхности виднеется лишь маленькая часть айсберга. За фасадом благопристойности творятся вещи, о которых мужчины предпочитают не говорить – они делают их.

Впервые за свою жизнь я поняла, что перед представительницами нашего пола стоит неразрешимая проблема. Мечта о равенстве женщин не может осуществиться в полной мере, потому что мужчины во всем мире более всего озабочены тем, чтобы получать удовольствия, а это они предпочитают делать за наш счет. Мы, женщины, не более чем вассалы, а стены наших тюрем исключают всякую возможность разрушить их. Болезнь, которой болен мир, заложена в самой сперме мужчин, смертельная, неизлечимая болезнь, жертвой которой всегда является женщина.

Собственность на мое тело вскоре должна была перейти из рук моего отца в руки незнакомца, которого мне придется называть своим мужем, так как отец сказал мне, что я выйду замуж через три месяца после того, как мне исполнится шестнадцать. Я уже чувствовала, как меня опутывают цепи ненавистных обычаев; мне оставалось наслаждаться подобием свободы еще шесть месяцев. Я ждала своей судьбы с чувством безысходности, словно бабочка, попавшая в паутину, сплетенную пауком, которого она никогда не видела.

Было десять часов вечера 12 января 1972 года, когда мы с сестрами, все девятеро, слушали, как наша старая рабыня – суданка Худа, предсказывает будущее одной из пас, Саре. Со времени своего драматического замужества и последовавшего за ним развода, Сара увлеклась астрологией и была уверена, что именно Луна и звезды оказали такое сильное влияние на ее жизнь. Худа, которая с самого детства рассказывала нам о черной магии, была польщена, что оказалась в центре внимания всей нашей семьи, изнывавшей от скуки.

Все мы знали, что в 1899 году, когда Худе было восемь лет, мать, занятая сбором ямса для скудного ужина, оставила се без присмотра, и девочка была похищена работорговцем-арабом. Не было ребенка в нашей семье, которого Худа не развлекала бы рассказами о своем похищении.

К нашему удовольствию, Худа всегда рассказывала об этом давнишнем событии весьма эмоционально, как будто оно произошло только вчера. Она в лицах изображала, как сидела под деревом и напевала песенку, а затем с криком бросала подушку себе на голову, как будто это был мешок похитителя. Она стонала, брыкалась, каталась по полу и громко звала мать. В конце концов она вскакивала па кофейный столик и обращала свой взор вдаль, как бы увидев за окном воды Красного моря, по которому плыл корабль, перевозивший рабов из Судана в Аравийскую пустыню.

В глазах ее затем разгорался дикий огонек, когда она изображала, как боролась с ворами, пытавшимися украсть у нее пищу. Она хватала из вазы с фруктами персик или грушу и жадно вгрызалась в нее, оставляя только черенок или косточку. Затем она заводила руки за спину и начинала ходить взад и вперед по комнате, призывая Аллаха на помощь и умоляя его не позволить продать ее на невольничьем рынке.

Ее продали клану Рашидов из Эр-Рияда, которые заплатили за нее сумму, равную цене одного ружья, после чего вместе с остальными рабами отвели из Джидды в крепость Мишмаак, где стоял гарнизон Рашидов.

Спектакль продолжался, и Худа начинала ползать по комнате, прячась под столами и кроватями, как будто стараясь укрыться от пуль, которыми осыпали крепость атаковавшие ее Абдул Азиз со своими шестьюдесятью соратниками. Они разбили Рашидов и захватили крепость, вернув страну клану аль-Саудов. Несмотря на то, что была изрядной толстухой, Худа перепрыгивала через кресло и пряталась за ним, чтобы избежать резни, устроенной воинами пустыни. Она говорила, что ее спас отец нашего отца, и в подтверждение хватала одну из пас, валила на пол и начинала целовать, говоря, что именно так целовала нашего дедушку, благодаря за спасение. Вот каким замечательным образом Худа попала в нашу семью.