Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

На обратном пути с Фредерико поравнялся Джеймс, солдат, с которым он успел подружиться в Карлайле:

— Говорят, в плен попали сплошь приближённые короля, — Джеймс усмехнулся в обвисшие от влаги усы, — хорошая добыча! Остальные трусливо бежали с поля боя.

— Я видел, — кивнул Фредерико, — они потонули в болоте.

— Туда им и дорога! — Джеймс поправил промокший плащ и постучал по своему шлему, — эти черти сумели меня вначале свалить с коня. Ну и удар был! Не поверишь, думал, сейчас мне конец придёт, — радостно рассказывал Джеймс, продолжая стучать железной перчаткой по шлему. — Но я не впервые в бою, да и коня выдрессировал за эти два месяца. Молодец, не ускакал, опустился к земле. Я смог снова забраться в седло! — он захохотал, будто сказал что-то смешное. — Ты как? Первый раз бывает тяжело.

— Да, — Фредерико оглянулся назад, — с коня не падал, но пришлось непросто. Вначале всё боялся своего убить. Не видно вокруг ничего, — он замолчал, покусывая потрескавшуюся губу.

— Это пройдёт, — успокоил Джеймс. Он перестал хлопать себя по шлему, — на войне главное — уцелеть самому...

* * *

Прошло две недели после победы при Солуэй-Мосс. Генрих чувствовал себя плохо и, несмотря на прекрасный исход битвы, срывал свой гнев на приближённых. Врачи не могли ему никак помочь: ноги болели всё сильнее и сильнее. Единственным развеселившим короля событием стал проход взятых в плен шотландцев по улицам Лондона: бывшие приближённые Якова шли в плащах с нашитым на них красным крестом. Генрих велел их особенно не мучить, а даже выказывать некие знаки почтения.

— Позже мы отправим их на родину. Пусть говорят о том, какой я добрый король, — на лице Генриха отразилось некое подобие улыбки, — мы им укажем, какую точно политику мы бы хотели проводить в Шотландии. Думаю, из благодарности к тому, что мы их не пытали и не казнили, большинство противиться подобному исходу не станут.

Но раньше, чем Генрих успел претворить свой план в жизнь, из Шотландии пришли печальные новости.

— Ваше величество, — доложили ему, — король Шотландии Яков Пятый скончался после внезапной болезни. Он умер быстро, не мучаясь.

— Да здравствует королева Мария Стюарт, — пробормотал Генрих, — не мучаясь, — повторил он ещё тише, — не мучаясь и быстро, — он постарался забыть о собственной боли, не отпускавшей его с момента казни Кейт ни на минуту, — нам надо воспользоваться этим и провести с шотландцами выгодные для Англии переговоры. Хм, может, даже, пожалуй, женить нашего сына на королеве Марии. Сколько ей?

— Две недели, ваше величество.

— Самый прекрасный возраст для того, чтобы обручиться, не так ли?

— Конечно, ваше величество.

— Ну что ж, займитесь этим вопросом. Иногда для того чтобы завоевать государство, вовсе не нужно вступать в бой. Хотя мы и в бою доказали свою силу, — Генрих тяжело вздохнул. Встать он не мог и лишь откинулся на спинку огромного кресла.

Боль, на самом деле его волновала только эта бесконечная боль. И где-то в глубине души ему всё-таки хотелось иметь жену, верную, преданную женщину, которую не придётся казнить, с которой не придётся разводиться. Что ж, и это не поздно ещё сделать. Договориться о судьбе сына и потом подумать о своей...

Одиночество его накрывало неожиданно — вдруг посреди ночи становилось жутко и страшно, хотелось любви, ласки и нежности. Генрих злился на судьбу, которая никак не хотела даровать ему женщину верную и преданную, окончательно просыпался, чтобы в мучениях провести остаток ночи.

Боль не покидала его ни на минуту, растекаясь по телу едкой, вонючей жижей, вкручиваясь в мозг, проникая в лёгкие, выворачивая сердце. Нечто чёрное заполняло комнату, залезая то под кровать, то под кресло, то вдруг закрывая собой окно. А иногда оно накрывало самого короля, и тогда он лежал по нескольку дней, а всё вокруг, казалось, только и думали, что он скоро отойдёт в мир иной. Но ему рано ещё было умирать — и Генрих хватался за жизнь, бросая остатки сил на борьбу со смертью.

По коридорам дворца его частенько перевозили на кресле с колёсами — тяжесть собственного веса так давила на больные ноги, что те не справлялись с возложенной на них задачей. Тем не менее Генрих не упускал возможности присмотреть себе жену. На заморских принцессах он давно поставил крест и выбирал из имеющихся в наличии англичанок. В наличии даже не в Англии, а непосредственно в королевском дворце — дабы ходить за невестой было недалеко.

Конечно, следующая жертва королевской любви нашлась быстро. То была Екатерина Парр, женщина, за которой Генрих время от времени ухаживал последние несколько лет. В первый раз Екатерину выдали замуж в семнадцать лет за двадцатипятилетнего сэра Эдварда Боро. Тогда-то король впервые её и заметил. Он останавливался в доме деда Эдварда, лорда де Берга, и познакомился с золотоволосой Екатериной.

Эдвард был слаб здоровьем и через четыре года после свадьбы умер на руках у заботливой жены. Екатерина не долго оставалась одна — в следующем же году она приняла предложение сорокачетырёхлетнего барона Латимера, как и она, вдовца. Они счастливо прожили несколько лет вместе. Екатерина, как родных, воспитывала двоих его детей и стойко переносила сложности, которые на неё обрушивала судьба.

Впервые при дворе будущая королева появилась именно тогда, когда казнили Кейт. Второй муж серьёзно болел, а Екатерину во второй раз заметил Генрих. Как и многие другие, она его боялась и со страхом и неохотой принимала ухаживания короля. Тем более, ей нравился брат Джейн Сеймур — Томас. Но Генрих привык добиваться поставленной цели и, вновь увидев летом овдовевшую Екатерину, сделал предложение. Королю отказывать было опасно...

Она пыталась — яркие картины казни предыдущих жён Генриха слишком чётко стояли перед глазами. Екатерина не видела ни одну из них, но почему-то отчётливо представляла себе свою будущую судьбу.

Генрих не сдавался. Ей было его жаль...

Так и поженились два человека, которые неожиданно стали близки друг другу. Свадьба состоялась двенадцатого июля в Виндзорском дворце. В окружении короля считали, что эта партия — самая удачная из тех, что были, — Екатерина успела вызвать к себе расположение практически всех, кто окружал короля. Единственное, чего она пока не знала, это то, что симпатии двора меняются с головокружительной скоростью.

* * *

Елизавете почти десять. Она посмотрела на себя в зеркало и вспомнила мальчика, которого изредка привозили в Хэтфилд Хаус. Роберт Дадли, каким он видит её? Рыжей девчонкой в веснушках — Бэт провела рукой по белоснежной коже и поморщилась. Может ли она понравиться мужчине такой? Бэт изо всех сил помотала головой из стороны в сторону, и уложенные в сложную причёску кудри рассыпались по спине.

— Хм, — она резко остановилась, — так красиво. — Бэт покрутилась, и тяжёлая юбка слегка приподнялась над полом.