Свет – Тьма - Елена С. Равинг

даже сравнить эмоции, появлявшиеся в Ванином присутствии, с необъятными и всепоглощавшими чувствами, которые охватывали меня во сне. И, кажется, сегодня я увидела того, кто их вызывал…

Я посмотрела на парня, мирно спавшего рядом. Его спокойное, красивое лицо было расслаблено, и только меж бровей пролегла угрюмая морщинка. Атлетически сложенное тело, с трудом поддававшаяся загару бледная кожа, крепкие руки…

Почему сейчас он казался мне чужим?

Очень красивым, но незнакомым и далёким…

Глупости!

Какие глупости!

Остатками здравого рассудка я понимала, что невозможно было жить снами и иллюзиями, что грёзы не приведут меня ни к чему хорошему, кроме как к ещё большему умопомешательству. Однако засевшая глубоко в голове мысль разъедала разум, словно кислота — с самого начала я знала, что мы с Ваней были созданы для кого-то другого, причём оба. Да, сейчас мы любили друг друга, однако стоило ли нашим чувствам перерастать во что-то большее, чем крепкая дружба? То случайное столкновение соединило нас на три года, но что произойдёт дальше? Вдруг нас действительно ждали разные дороги? Его — карьера, работа и, возможно, семья и дети. А меня — сумасшествие и больничная палата до конца дней.

Или же…

Нет! Как бы я ни надеялась, но то был просто сон, не имевший никакого отношения к действительности. Неужели я могла всё разрушить, перечеркнуть три счастливых года и вероятную дальнейшую жизнь ради какого-то сна? Мужчины с чёрными глазами не существовало, я никогда и нигде его не встречу, потому что его придумало моё подсознание и только.

А если нет?..

Если хоть на секунду предположить, что он был вполне реальным и материальным человеком, ходил по той же планете и дышал тем же воздухом. Если у него, как и у всех остальных, была семья, женщина или жена, дети, друзья, родственники, знакомые. Если он жил обычной жизнью: работал, ел, спал, развлекался, смотрел телевизор, периодически болел и даже не знал, что снится какой-то девчонке из крошечного сибирского городка. Как найти его в этом огромном мире? Стоило ли искать? И была ли я ему нужна?

Хотелось бы ответить «Нет» на все вопросы и забыть их, словно очередной, глупый сон. Но его взгляд… Умопомрачительно пронзающий, наполненный отчаяньем и любовью, заставлял надеяться снова и снова. Почему-то внутри разрасталась уверенность, что я знала этого мужчину и что я…

Уже видела его смерть?

Сердце вдруг защемило от боли, словно я лишилась кого-то очень важного, очень дорогого и незаменимого. Словно на моих глазах убили любимого человека, и всю оставшуюся жизнь я была обречена скорбеть по этой утрате, ни в чём и нигде не находя успокоения. Я почувствовала себя безумно одиноко от одной мысли, что никогда больше не увижу темноглазого мужчину. Даже во сне. Мне захотелось зареветь в голос. И лишь осознание, что своим рёвом я разбужу спокойно спавшего рядом Ваню, заставило подавить всхлипы.

Невольно я дотронулась до лица, пытаясь вытереть несуществующие слёзы… И обнаружила на щеках дорожки засохшей соли, будто я уже рыдала. Причём не лёжа в кровати, как хотелось сначала подумать, ведь тогда они бы стекали назад к вискам, а как минимум в вертикальном положении: сидя, стоя или…

Или находясь на поле битвы и наблюдая смерть незнакомого мужчины.

Что за чертовщина?..

Эта мысль окончательно выбила меня из колеи. Мало мне было кошмаров и бредовых видений, так я ещё и перестала различать сон и реальность. А вдруг я страдала лунатизмом? Вдруг бродила ночами по квартире и лила слёзы? Это объяснило бы наличие солёных дорожек. Только ни папа, ни Ваня раньше ничего подобного за мной не замечали.

Я принялась нервно растирать щёки, пытаясь смахнуть с них соль. Но вскоре сообразила, что заснуть мне уже не удастся. Слишком много времени прошло с тех пор, как я в ужасе открыла глаза, и закрываться обратно они совсем не собирались.

Преисполненная досадой и раздражением, я решила, что нужно пойти умыться. Прохладная вода немного успокоила разыгравшееся воображение, но тут же напомнила, как вчера по занавеске в моей ванной ползала ожившая тень, что заставило усомниться в нереальности этих видений и абсурдности порождённых ими домыслов. Тщательно вытерев лицо грубым полотенцем, я с опаской оглядела небольшое помещение. Однако ничего подозрительного не обнаружила: обычные стены, выложенные жёлтой плиткой, обычная занавеска для душа с рассыпанными по ней крупными, оранжевыми тюльпанами, обычная сантехника и стандартный коврик на полу — ничего из перечисленного не двигалось, не ползало и не шевелилось.

Абсурд. Глупость. Нелепость. Бред…

Смеясь над собой, я вышла из ванной и побрела на кухню. Включила чайник и, пока он закипал, по привычке встала возле окна, чтобы наблюдать за жизнью ночного города.

Жизни, в принципе, никакой не было. Улицы пустовали, и лишь где-то далеко лаяла собака, находясь вне зоны видимости. Фонари, установленные вдоль дороги, давали тусклое, жёлтое освещение. Поросшие между ними и окном деревья отбрасывали на стекло причудливые тени, а их ветви, слегка шелестевшие на ветру, напоминали костлявые руки, которые пытались дотянуться до меня. Правда, страха не вызывали, поскольку светлевшее над крышами домов небо уже начинало развеивать ночных призраков. Тишина занимавшегося утра завораживала и убаюкивала. Монотонно шумел чайник, силясь как можно быстрее вскипятить пол-литра воды, и под его тихое ворчание мои глаза стали сами собой закрываться…

— Время твоей Клятвы!

От неожиданно громких слов, прозвучавших, как раскат грома среди ясного дня, я подпрыгнула на месте и нечаянно задела раскалённую стенку докипавшего чайника. Отдёрнув руку и схватившись за обожжённое место, я быстро развернулась лицом в комнату. И в который раз за последние дни не поверила своим глазам.

Лампочка погасла, хотя светила ещё секунду назад, как погасли и фонари за окном. Теперь небольшую комнату освещал красный, сверхъестественный огонь, горевший внутри полупрозрачного облака, по форме напоминавшего вытянутую человеческую фигуру. Оно висело в воздухе посреди кухни, не касаясь пола туманным нижним краем и подобием головы почти достигая трёхметрового потолка. А по обе его стороны простирались огромные, призрачные крылья, которым не давали расправиться давящие, тесные стены…

***

Я села и схватилась за голову.

Та ныла хуже, чем с похмелья, а от резкого движения правый висок будто пронзила раскалённая игла, проникнув глубоко в невыспавшийся мозг. Воспоминание о произошедшем всего секунду назад пульсировало в нём вместе с невероятно противной, звенящей болью. И прошло минут пять или десять, прежде чем она, наконец, утихла. Осторожно и очень медленно я снова открыла глаза. И какое-то время осознавала, что теперь находилась в кровати, а