Вилы - Алексей Иванов

В обширном и разветвлённом роду Демидовых никогда не было согласия, а предприятия разных хозяев не составляли единого комплекса. Однажды брат Никита попросил у Акинфия взаймы денег – дескать, помоги, родные ведь люди, – и Акинфий отчеканил: «Моему карману брата нет!» По этому принципу Демидовы и жили.

Никита Демидов рассорил своих сыновей Акинфия и Никиту. Большие заводы Урала отец завещал Акинфию, а малые заводы Тулы – Никите. Никита Никитич подал на Акинфия в суд и оттягал себе часть уральских заводов. На его тульских предприятиях начал свою деятельность Евдоким Демидов – сын Никиты и внук Никиты. Потом Евдоким вернётся на Урал и купит два Авзянских завода, а ещё построит заводы Кагу и Кухтур.

Следить за уральскими заводами Евдоким определит сына Ивана. В Уфе Иван построит себе богатый дом. В пугачёвщину Иван с ружьём в руках будет стоять в карауле на городской заставе, а после разгрома бунта в уфимском доме Ивана Демидова остановится сам Суворов, который усмирял Башкирию. Все заводы Ивана будут разорены, но Иван не забудет, что чуму крестьянского бунта на Урал занёс его отец Евдоким.

Дом Демидова в Уфе, где жил Суворов

Под Тулой на речке Дугне, что впадает в Оку, у Евдокима дымил Дугнинский завод. К нему было приписано село Ромодановское. Руду заводу в зачёт оброка рыли не только мужики, но и бабы – а в избах мёрли их оставленные детишки. Работников хозяин не кормил: артели ходили в Калугу выпрашивать подаяние. Ромодановское терпело до 1752 года. Когда приказчик объявил, что хозяин всё равно не снял оброк, хотя и обещал, 12 мужиков повесились. Остальные восстали.

Над речкой Дугной загудел набат. Село Ромодановское не забунтовало – оно готовилось к войне. Бабы и девки надевали штаны и рубахи. Отставной ветеран учил товарищев «экзерциции» – боевым порядкам и перестроениям.

К Ромодановскому пошагала команда полковника Олица с полутысячей солдат. На околице села команда сшиблась с крестьянским войском. Осатаневшие мужики и бабы врукопашную повалили тридцать солдат и поранили двести. В траву замертво легла сотня крестьян. Но команда полковника Олица бежала, а сам полковник, связанный, сел в погреб. Крестьянам досталось 250 ружей и 180 шпаг.

На обезумевшее село ринулся отряд бригадира Хомякова. Мужики встретили его на берегу речки и бешеной пальбой отбросили от переправы через Дугну. Хомяков в бессилии сжёг окрестные деревни и ушёл к начальству за приказами, а начальство отправило Хомякова под трибунал.

Против восставшего села Ромодановского власть двинула регулярную армию: два полка генерал-майора Опочинина. Картечь распахала улочки села. Драгуны вышибали ворота и втаптывали в землю заборы. Штыки припёрли бунтарей к бревенчатым стенам изб. А потом началась расправа.

700 ромодановских крестьян, безносых, обритых и заклеймённых, звеня цепями, навсегда убрели на далёкий Урал. Правительственная комиссия расследовала причины бунта, но оставила Евдокима Демидова без порицания, потому что 250 рабочих Дугнинского завода сказали, что Евдоким-Никитичем они премного довольны. А крестьян никто не спросил. Дети тех крестьян на Урале отплатят за отцов и сожгут заводы Евдокима.

Никита Демидов, брат Евдокима, владел двумя вотчинами: на реке Чусовой – двумя Шайтанскими заводами, на озёрах южного Урала – двумя Кыштымскими. Полцарства своего он бросил к ногам возлюбленной.

Никита Никитич влюбился в красавицу Соню Ширяеву, купеческую дочь из Гороховца. Судьбу Сони решали братья Сергей и Ефим. Никита Никитич с ними договорился: поменял братьям Соню на Шайтанские заводы. Братья были без ума от счастья. Соня убивалась от горя.

Ширяевы явились на Чусовую. Захудалые купцы, они не только вдруг разбогатели, но и вкусили сладость власти над людьми. При Ширяевых ужасы рабства на Шайтанке познали уже не только приписные крестьяне, но и рабочие. Тем, кто не угодил, надевали на шею цепь с ядром или рогатки – ошейник с рогами, на которых висели гирьки: раскачиваясь, гирьки били по лицу и за день превращали его в кровавую кашу. Баб сажали в клетки со спицами. Конторщиков за мелкой бумажкой посылали пешком в Петербург. Ефим Ширяев ходил по заводу с железным прутом, обтянутым кожей, и бил провинившихся: один удар такого прута ломал человеку кости.

В то время самым известным разбойником на Чусовой был Андрей Плотников по прозвищу Рыжанка. Грамотный и хитрый, он выписал себе «пашпорт» и был неуловим: то грабил на Чусовой и Каме без стыда и совести, то работал как простой бурлак. Угроза налёта Рыжанки вышибала у заводчиков холодный пот. Однажды торговый караван с заводов графа Воронцова отбивался от шайки Рыжанки даже из пушек.

Рабочая Шайтанка зачерствела в угрюмом мнении: «довольно будет богомольцев за того, кто убьёт Ширяева». В 1771 году мастеровые собрали денег для разбойника и отыскали Рыжанку среди хмурых утёсов Чусовой. Рыжанка выслушал заводских ходоков, ссыпал рабочие медяки в карман и обещал разобраться с людоедом.

Его шайка нагрянула на Шайтанский завод светлой летней ночью. Рыжанка гирей на цепи вынес двери господского дома и выволок Ефима Ширяева на двор, а потом выстрелил заводчику в лицо из пистолета. Рабочие, что сбежались со всего посёлка, вытаскивали из ширяевского дома ружья, заряжали их и палили в мертвеца. Позже приказчик в письме к Сергею Ширяеву добавит: «да сверх того ещё руками две стрелы с железными копьями во утробу затолкнули до половины».

Свою ярость приписные крестьяне вымещали в бунте, а рабочие наняли киллера. Это объясняется тем, что у рабочих врагом был заводчик, потому на Шайтанке и появился наёмный убийца. А у крестьян врагом был завод, поэтому приписные взрывали доменные печи.

В пугачёвщину рабочие бунтовали вместе с крестьянами до тех пор, пока адресат гнева был общим. Когда гнев бунтовщиков с заводчиков переместился на заводы, рабочие повернули пушки против крестьян.

Шайка Рыжанки обшарила дом Ширяева и ушла в леса. Но ей не удалось загулять надолго: через несколько дней пьяных разбойников на лесной поляне скрутили солдаты. Рыжанку били кнутом в Екатеринбурге, били на Шайтанке, били в Оренбурге, там он и умер.

Застроенная площадь Шайтанского завода, ныне города Первоуральск. Здесь убивали заводчика Ширяева

А у Никиты Никитича Демидова жизнь с Софьей Ширяевой так и не сложилась. Никита Никитич устроил жене домострой с розгами, и Софья трижды убегала от мужа, хотя её супружество было залогом благополучия брата и матушки. Обливаясь слезами, Софья писала государыне: «во всё время замужества жизнь была горестная, что безчеловечный нрав и зверския мужа поступки доводили до того, что должна наконец или сама себя лишить жизни, или быть жертвою его гонения». В 1779 году Екатерина утвердила развод Софьи Ширяевой и Никиты Демидова – вняла мольбам страдалицы.