Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте. 1941-1945 - Адольф Галланд

Я не очень-то поверил обещаниям Геринга, потому что видел столь же много, сколько летал, так что я пребывал в несколько подозрительном и раздраженном состоянии духа. Когда же в конце беседы он спросил, есть ли у нас какие-нибудь пожелания или просьбы, я сказал: "Да, господин рейхсмаршал, оставьте меня командиром авиаполка". Но эта просьба была отвергнута.

Естественно, на обратном пути в Берлин мы с Мельдерсом обсуждали разговор. Мельдерс был обладателем рекорда сбитых неприятельских самолетов, и это количество все увеличивалось. Он был асом среди всех немецких летчиков-истребителей. Вик, Бальтазар и я шли вслед за ним на некотором расстоянии, в духе постоянного соперничества. Хоть Мельдерс и являлся блестящим истребителем, но его подлинные потенциальные возможности и амбиции лежали больше всего в тактической и организационной областях. Он вообще не одобрял мою позицию, противоположную плану Геринга, который совершенно подходил его желаниям и устремлениям. Тут он сослался на величайшую пару среди истребителей Первой мировой войны — Рихтгофен и Бельке, причем первый из них был одним из самых преуспевших истребителей, в то время как другой был наиболее известным тактиком, по крайней степени по мере развития истребителя как вида оружия. "Хорошо, — наконец заметил он неудовлетворенно, поскольку, я считаю, ты можешь быть Рихтгофеном люфтваффе, то я предпочитаю стать Бельке". И безусловно, он стал бы именно тем. кем хотел, если бы не смерть, которая слишком рано прервала его деятельность.

Две недели спустя мы снова встретились с рейхсмаршалом. Теперь он приехал к нам на побережье с визитом. Крупномасштабные налеты бомбардировщиков были неизбежны, а превосходства в воздухе, столь необходимого для этого, все еще не было достигнуто. Английской истребительной авиации был нанесен урон, это правда, но она не была разбита. Кроме того, задействованные бомбардировщики "Штука" и наша истребительная авиация, естественно, испытывали тяжелые и невосполнимые людские потери, а также потери в моральном и в материально-техническом отношении. Нерешительность насчет того, продолжать ли дальше воздушные наступательные действия, была свойственна почти каждому пилоту. А Геринг отказывался понять, что его люфтваффе — этот сверкающий и до сих пор приносивший успех меч — угрожал затупиться в его руках. Он думал и верил, что летчикам просто не хватает боевого духа, а также уверенности в конечной победе.

Но, по-моему, он шел в неверном направлении. У него не было ничего, кроме упреков в адрес истребительной авиации, при этом он выражал свое недовольство в самых резких словах. Тема защиты или прикрытия истребителями пережевывалась снова и снова. Причем Геринг четко излагал точку зрения собственно бомбардировщиков и настаивал на плотном и тесном прикрытии последних. Бомбардировщик, утверждал он, более важен, чем рекордные цифры сбитых самолетов. Я попытался указать на то обстоятельство, что "Ме-109" наиболее хорош при нападении и не столь подходит для чисто оборонительных целей, в отличие от "спитфайра", который, обладая меньшей скоростью, был гораздо более маневренным. Он отверг все мои возражения. И мы еще раз услышали в свой адрес множество резких слов. В заключение, поскольку времени уже оставалось мало, он стал более дружелюбным и поинтересовался, что бы мы хотели попросить для своих авиасоединений. Мельдерс попросил о том, чтобы была создана серия "Ме-109" с более мощным мотором. Просьбу пообещали удовлетворить. "А вы?" — Геринг повернулся ко мне. Нисколько не колеблясь, я сказал: "Я хотел бы, чтобы мое соединение было укомплектовано "спитфайрами". Выпалив это, я почувствовал некоторое потрясение, ведь на самом деле я так не думал. Несомненно, в основном я предпочитал наш "Ме-109" "спитфайру", но я был невероятным образом раздражен отсутствием понимания и тем упорством, с которым наше командование отдавало нам приказы, которые мы либо не могли выполнить, либо могли выполнить не полностью — вследствие всех тех недостатков, в которых нас уж никак нельзя было винить. Такая бесстыдная наглость просто отняла у Геринга дар речи. Он топнул ногой и вышел, издав возглас недовольства и раздражения.

В те дни изо всех репродукторов великого германского рейха от Ахена до Тильзита и от Фленсбурга до Инсбрука, а также со всех армейских радиостанций на большей части оккупированных стран громко раздавалась песня "Бомбы на Англию". Надеялись, что раздававшийся из громкоговорителей воинственный стук барабана, смешанный с ревом самолетов, принесет желаемый массовый психологический эффект. Мы же, летчики, с самого начала терпеть не могли эту песню.

Более того, раньше, во время первого и второго этапов войны с Англией, то есть до сих пор, вообще не могло быть и речи о "бомбах на Англию". Ведь только с началом третьего этапа в небе над Англией появились германские бомбардировщики, чтобы оказать помощь нам, истребителям, в войне за превосходство в воздухе. Ибо до сих пор целями для бомбовых ударов в основном служили морские суда. Эта третья стадия битвы за Англию продолжалась с 8 августа по 7 сентября 1940 года. В ходе этих боев бомбардировщики вернулись к тем задачам, которые поставил перед ними еще Дуэ, — неприятельские воздушные силы должны быть уничтожены еще во время их нахождения на земле. Однако Дуэ рассматривал эту задачу следующим образом: бомбардировщики налетали волна за волной, при этом от их количества темнело небо. Конечно, он был бы серьезно разочарован, если бы увидел, каким образом реализуются на практике его стратегические планы.

К сожалению, оборона англичан в который раз извлекла для себя выгоду из ограниченного радиуса действий немецких истребителей. По сути дела, настоящим районом боевых действий над Англией едва ли являлась десятая часть общей площади острова. Так что на оставшихся девяти десятых площади острова британские ВВС могли строить самолеты, обучать летчиков, заниматься формированием новых эскадрилий и собирать резервы почти без каких-либо посторонних помех. А потом все эти военные силы могли быть переброшены на тот самый ограниченный участок фронта, в основном представлявший собой сектор вокруг Лондона. Говоря о самом начале битвы за Англию, Черчилль в своих мемуарах даст описание той тяжелой ситуации, которая сложилась в Англии перед лицом превосходящих сил немецкой истребительной авиации, особенно в связи с личным составом. Ситуацию удалось выправить только благодаря концентрации всех сил и средств, направленных на восполнение потерь. Однако вполне возможно, что все эти усилия не оказались бы столь полезными, если бы весь остров в целом, а не десятая его часть представлял собой поле битвы.

Такое неблагополучное положение дел могло бы эффективно измениться только благодаря действенной помощи немецкого бомбардировщика дальнего действия. Если бы эти машины смогли донести войну с воздуха до северного, северо-западного и западного побережья, а также во все уголки Англии, то тогда можно было бы предотвратить или по меньшей мере затруднить сам процесс пополнения британских ВВС, и так несших потери. Более того, вероятно, это вынудило бы англичан растянуть свою оборону. Вместо этого они имели возможность сконцентрироваться в обороне на узком участке, против которого мы производили фронтальные атаки.

Увы, у люфтваффе не было в распоряжении тяжелого бомбардировщика. Генерал Вевер, сторонник такого бомбардировщика, самым энергичным образом требовал его создания, в ответ германской самолетостроительной промышленностью была представлена на его суд целая серия хороших опытных образцов. В конце концов выбор пал на четырехмоторный "Не-177", в котором каждый из двух спаренных двигателей вращал четырехлопастной воздушный винт. Гитлер, который часто принимал удивительно верные интуитивные решения, особенно в технических вопросах, в отношении двигателей и машин, с самого начала сомневался в нужности подобного соединения. И он доказал, что был прав. Это соединение стало источником технических помех, которые в сочетании с другими причинами отсрочили массовое производство "Не-177" почти на три года. Между прочим, Гитлер, опять же руководствуясь своим верным чутьем, позже присвоил себе право вмешиваться в процесс технического развития люфтваффе, но иногда таким способом, который просто становился пагубным. Но об этом чуть позже.