Жизнь, какой мы ее знали - Сьюзан Бет Пфеффер

Она посмотрела на меня с такой жалостью, что пришлось отвернуться.

– Ты совсем как я была после смерти Бекки.

Интересная штука. Мы все были так близки с Бекки – и Меган, и Сэмми, и я. Но после того, как она умерла, почти не говорили о ней. Тогда-то и разошлись наши дорожки, потому что именно Бекки – даже ее болезнь – скрепляла наши отношения.

– А что про Бекки?

Я гадала, вдруг Меган тоже видит ее во сне, как и я (в последнее время она снится мне три-четыре раза в неделю).

– Я так злилась, – ответила она. – Злилась на Бога. Как Он мог позволить умереть человеку вроде Бекки? В мире столько ужасных людей, почему должна была умереть Бекки? Я прямо ненавидела Бога. Я ненавидела всех и вся, и даже Бога.

Я попыталась вспомнить Меган в те дни. Все случилось чуть больше года назад, вроде не должно забыться. Но то время слилось в один большой кошмар. Бекки болела так долго, и потом вроде как терапия начала действовать, а потом вдруг ни с того ни с сего она все равно умерла.

– Мама боялась за меня, – продолжала Меган. – А преподобный Маршалл тогда только начал проповедовать у нас, и она отвела меня к нему. Я наорала на него. Как Бог мог так поступить с Бекки? Как Он мог поступить так со мной? Я думала, что преподобный Маршалл скажет мне идти домой и что я все пойму, когда повзрослею, но нет. Он сказал, что нам никогда не постичь истинный замысел Божий. Мы просто должны доверять Ему, верить в Него и следовать данным Им правилам, не пытаясь понять Его. Господь действительно мой пастырь, Миранда. Как только преподобный Маршалл донес до меня эту мысль, все мои сомнения и вся моя злоба рассеялись. У наших страданий есть божественные основания. Может, в раю мы все постигнем, но пока нужно просто молить Его о прощении и смиряться перед Его волей.

– Но ведь заморить тебя голодом – вряд ли Его воля?

– Почему нет? Его воля была на то, чтобы Бекки умерла. Смерть может ведь быть и благословением. Подумай, от скольких страданий Бекки избавлена.

– Но ты не можешь молиться о смерти.

– Я молюсь о том, чтобы принимать Его волю без сомнений. Я молюсь о том, чтобы быть достойной Его любви. Я молюсь о вечной жизни на небесах. Молюсь за тебя, Миранда, и за маму с папой, и даже за другую папину семью. И я молюсь, как учит нас преподобный Маршалл, за души всех грешников, чтобы они увидели свет и были избавлены от вечного адского пламени.

– Спасибо, – сказала я за неимением лучшего варианта.

Меган разглядывала меня с сочувствием:

– Я знаю, что ты неверующая. И вижу страдание у тебя в глазах. Ты можешь сказать, что счастлива, Миранда? Что ты в мире со всем миром?

– Нет, конечно. И с чего бы? С чего бы мне быть счастливой, если не хватает еды, люди болеют и даже кондиционер не включишь?

Меган засмеялась:

– Все это абсолютно неважно. Эта жизнь – не более чем миг в сравнении с жизнью вечной. Помолись со мной, Миранда. Единственное, чего мне недостает для полного счастья, это уверенности, что мои близкие достигли спасения.

– Ну, никто и не обещал полного счастья. Я знаю, мне следовало бы порадоваться за тебя, Меган, но, по правде говоря, мне кажется, ты сошла с ума. И если тебя до этого довел преподобный Маршалл, то он просто негодяй. Эта жизнь, наше обычное существование здесь – единственный дар, который нам дан. Отбросить его, стремиться к смерти – вот что грех, как по мне.

Прошлая Меган, моя бывшая лучшая подруга, принялась бы спорить со мной. А потом мы бы вместе посмеялись. Нынешняя Меган опустилась на колени и начала молиться.

Вернувшись домой, я решила снова сходить в лес и притащила еще три мешка хвороста. Может быть, в конце концов я и окажусь в адском пламени, как говорит Меган. Но пока этого не произошло, намереваюсь греться у печки с пламенем самым обыкновенным.

3 июля

После ужина мама сказала:

– Я тут подумала на обратной дороге вчера: как вы смотрите на то, чтобы ужаться до двух приемов пищи в день?

Кажется, даже Мэтт обалдел, поскольку не согласился прямо сразу:

– И до каких именно?

Как будто это что-то меняет.

– Точно оставим ужин. Важно хотя бы один раз в день садиться за стол всем вместе. А завтрак или обед – можно решать каждый день. Лично я бы убрала завтраки. Никогда не могла толком есть утром.

– В школе я иногда пропускал обед, – сказал Мэтт. – Думаю, для меня это не будет проблемой.

– Само собой, это чисто добровольное дело, – продолжала мама. – Наши запасы далеки от истощения, но я подумала, что сейчас, когда Джонни нет, мы все могли бы обходиться чуть меньшим.

Я вообразила, как Джонни на ферме ест яйца, пьет молоко, и на секунду просто возненавидела его.

– Сойдет, мам, – сказала я. – Обойдусь. Переживу.

Интересно, как все это будет у папы и Лизы. У меня уже начинаются видения насчет Спрингфилда. Представляю себе кухню, полную еды, работающий холодильник, фермерские рынки с кучей свежих продуктов, и яиц, и пирогов, и шоколадной помадки. А еще кондиционеры, телевидение и Интернет, а на улице двадцать пять градусов, и крытые бассейны, и никаких комаров.

Меня устроит любая из этих вещей. Ну, любая из них плюс шоколадная помадка.

4 июля

С Днем независимости!

Ха!

Хортон не давал нам уснуть всю ночь, завывая перед дверями комнаты Джонни. Он ужасно дуется и слопал всего половину еды (и маме даже не пришлось его уговаривать).

Электричества нет уже три дня. Температура воздуха где-то тридцать семь или восемь, и ночь не приносит прохлады.

Мне снилось, что рай – это такой ледяной дворец, холодный, белый и манящий.

Сегодня я пропустила завтрак и пошла плавать голодной. Завтра попробую отказаться от обеда. Все время, проведенное с Дэном (недостаточно, и Эмили не дала нам продыху), я думала о еде. Как сильно мне не хватает завтрака. И что я съем на обед. Сколько еще буханок хлеба получится, пока не кончатся дрожжи.

Я думаю о Джонни, как он там ест три раза в день, настоящую еду, фермерские продукты, и как мама навязала нам всю эту фигню с двумя приемами пищи едва только он уехал, и это дико злит меня. Выглядит так, словно она считает потребности Джонни первостепенными. Надо подкормить его, чтобы он вырос до метра восьмидесяти. Давайте-ка на всякий случай отдадим ему часть Мирандиной еды.

Надеюсь, это ужасное настроение только из-за праздника. Раньше он был одним из моих любимых. Люблю парады, ярмарки и фейерверки.

В этом году Мэтт привез миссис Несбитт на ужин, и, поев, мы просто сидели на веранде и распевали патриотические песни. Хортон тоже вопил. Трудно сказать, у кого из нас получалось кошмарнее.

Без сомнения, это худшее лето в моей жизни, а впереди еще два месяца.