Ведьма Агнета - Евгения Владимировна Потапова

– Пусти, – попыталась вытащить руку из его лапищи.

– Ой, извините, Агнета, не пойму, что со мной. Кровать я вам сделаю, не переживайте, завтра вот в город собирался по приходским делам, заеду за материалом для вас. Простите ради Бога, что напугал вас, – убрал руку с моего запястья.

Жалко мне его стало, но и страшно как-то.

– Номер телефона мне напишите, я вам позвоню и скажу, сколько будет стоить дерево и комплектующие. Не бойтесь меня, я человек божий, вам вреда не причиню, – он заглядывал мне в глаза, как нашкодивший щенок.

Трясущимися руками написала свой номер телефона. Сунула ноги в ботинки, накинула ветровку и пулей вылетела из дома батюшки, не попрощавшись.

– До свидания, – крикнул он мне в след.

– Да-да, до свидания, – махнула я рукой.

Не ходи, Агнета, по домам одиноких мужчин, не искушай судьбу. Вот чего меня понесло к нему домой, такие вещи можно было и на улице решить, и в мастерской. Что у него над головой непонятное висит, или это мои галлюцинации? Он же церковный служитель, не должно быть у него ничего такого.

Влетела во двор, а меня потряхивает, и зуб на зуб не попадает, как будто я замерзла. Постоялец мой из беседки выглядывает.

– Агнета, что с вами? Напугал кто?

– Все в порядке, наверно, – прошмыгнула мимо него в дом.

– Может, помочь чем? – пошел вслед за мной.

– Да, картошку вот почистить надо, – думала, испугается и уйдет.

– Хорошо, и почистить могу, и пожарить, и чаю вам сейчас налью холодного.

Он отложил в сторону книгу. Поставил предо мной кружку с чаем. Выбрал из ведра несколько картошин и принялся их чистить.

– Я в армии столько картошки начистил, сейчас быстро управимся.

Через пять минут на сковородке шкварчало сало, в миске лежал нарезанный картофель, а на дощечке – лук, все ждало своей очереди. По телу разливалась прохладная терпкость мятного чая, – и чего я так перепугалась.

Собака злая

Константин Петрович ушел на огород за зеленым чесноком, сказал, что видел первые стрелки. Я перебралась на диванчик в кухне. На колени залез Проша, котик не маленький, растянулся на половину дивана, а на меня сложил голову и лапы.

– Что же ты, Прошенька, мышей не ловишь? Всякие тут порчу наводят, а ты и ухом не ведешь, – глажу кота за ушком. – Как же ты ее пропустил?

Он на меня мордочку поднимает, мол, ты же сама справилась.

– Ну, справилась, наверно. Вроде пока ничего не испортилось. Но вот яйца – это на бесплодие, на болячки всякие по женской части, да на невезение в делах. Продукты пропали и заплесневели – это на финансы сделано. А вот облачко черное над головой – это же тоже что-то нехорошее? Да, Проша? – по спинке рукой прошлась.

– Какое облачко? У кого над головой? – в кухню зашел испуганный Константин.

Над его ухом сразу появилось что-то темное с крыльями, похожее на жирную муху.

– Ну, е-мое, Константин Петрович, – вздохнула я тяжело, спихивая кота с коленок.

Подошла к жильцу и пальцем на лбу нарисовала руну Альгиз. «Муха» вспыхнула и упала на пол, Проша растер останки лапкой по полу.

– У вас нет ничего, успокойтесь. Над вами мирное небо, – усмехнулась я. – Не стоит так пугаться.

– Знаете, Агнета, я ведь не дурак, я все вижу. Меня Машенька к кому только не возила, я насмотрелся на всяких знахарок, колдунов и ведьм. Так вот, я уже чую, кто мошенник, у кого дар есть, а у кого только самомнение раздутое и легкие зачатки. Не нужно меня обманывать, скажите мне правду, – посмотрел на меня серьезно, пытаясь поймать меня на лжи.

– Я не практик, никогда с такими вещами не сталкивалась, и для меня все в новинку, – ответила я, пожав плечами.

– Вы у меня что-то ведь убрали? Правда? Я себя по-другому чувствую, – спросил он у меня с надеждой.

– По идее, вы себя должны чувствовать не очень. Вы же не знали, что у вас что-то есть. Оно как клещ, ощущаешь, как бежит по телу, а как присасывается и кровь пьет, нет. Вот когда отваливается, вот тогда и начинаются все прелести. Хотя, наверно, у всех по-разному. Но гадость всякая все равно остается, тем более сколько лет вы свой организм травили. Ну и свято место пусто не бывает, можно на брешь еще что-нибудь словить, – пустилась я в пространные рассуждения.

– А это что было? – он потрогал свой лоб.

– А-а, это? – я махнула рукой. – Руна Альгиз, экстренная защита. Я когда-то руны пыталась изучать, но что-то они у меня не пошли. Выучила только Альгиз и Райдо, ну еще Кеназ знаю. Вот. Что там картошечка? Чеснок зеленый, я смотрю, вы нашли?

Константин Петрович сел на стул и стал потирать лоб.

– Свято место пусто не бывает, говорите, хм, – он наморщился.

– Лицо чесноком пахнуть будет, – заметила я.

Он положил зеленые стрелки на стол.

– Вы можете на меня защиту поставить? – спросил он.

– А вы уверены, что на вас больше ничего нет? Я вас специально не смотрела, да и не знаю, как это делать. Все что сверху было, то ушло, а чего у вас внутри есть, я не знаю, – пожала я плечами и потопала к картошке, с такими разговорами можно и без обеда остаться.

– Агнета, вы так это все легко делаете, словно мимо проходили, подправили, убрали и дальше пошли. Нет в вас этой напыщенности, позерства и актерства, и гордыни пока нет, – посмотрел он на меня с каким-то восхищением.

– Вот я сейчас зазнаюсь и буду картошку в одно лицо есть и ни с кем не поделюсь, – приподняла я крышку и втянула аромат жареной картошки. – Чеснок кладите, а то он от разговоров уже завял.

Зашла к Катюшке, та бурдела, что от таких запахов у нее слюна течет, как у собаки Павлова. Еще ее волновал вопрос, когда этот крендель от нас съедет.

– Ходит, все что-то вынюхивает, высматривает. Мам, ты бы поосторожней с ним, мутный он какой-то.

– Конечно мутный, парами еще перегарными дышит, аки змей Горыныч, – хохотнула я. – Пошли есть, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.

Война войной, а обед по расписанию. Приготовила еврейский салатик с сыром, чесноком и сырой морковью. На стол поставила огурцы, помидоры, икру баклажанную. Все приступили к трапезе.

– Мам, а мы вечером тоже что-то картофельное есть будем? Вчера картошка тушеная, сегодня жареная, – поинтересовалась дочь, откусывая хрустящий соленый огурец.

– А вечером вареная, – засмеялась я. – Могу бабку картофельную сделать или драники. Картошки полный погреб, ее есть надо, весна уже. Не выбрасывать же.

– Агнета, а хлеба в магазине не было? Я все с хлебом ем, – спросил Константин.

– Не пекут в воскресенье. А я картошку без хлеба ем. Вечером лепешки тогда сделаю на кефире. С молоком за милую душу зайдет.

Посуду быстро помыли, убрали.

– Полчаса всем, чтобы еда утрамбовалась, а затем разбираем и выносим шкаф в летнюю кухню, – скомандовала я и отправилась в кабинет искать, что это над головой батюшки нависло.

Нашла кое-что, но прежде, чем выводы делать, нужно товарищу несколько вопросов задать. При подходящей возможности расспрошу, как он дошел до жизни такой.

Через полчаса явился Константин. Я выгребла все барахло из шкафа, разобрали с ним вдвоем и перетаскали все в летнюю кухню. Мебель собирал уже он, видно, захотелось ему покрасоваться, дескать, гляди, какой я мужик.

– Машенька ваша звонила? – спросила я его.

– Нет, я позвонил водителю, завтра он за мной заедет, и я вас покину. Вы на счет защиты не передумали? – поинтересовался он.

– Зачем тебе защита? Вон у тебя какая звезда во лбу горит, на пару недель хватить должно, а там, глядишь, и собственная восстановится.

– Если не восстановится?

– Ну, тогда приезжай, будем смотреть, с чем или кем дальше плясать, – пожала плечами я.

Ну, хочет человек быть подопытным кроликом, отчего же на нем эксперименты не поставить, может, и получится что с моей легкой руки. Остаток дня мы провели в обдирании обоев в пустой комнате. Под обоями были обнаружены разнообразные рунные ставы, видно, рисовались на защиту. По углам комнат в доме я разложила мешочки с солью с заговором, чтобы всякое «добро», посылаемое некими гражданками-самозванками, не распространялось по жилищу.

– Катюша, может, ты в эту комнату