От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I - Андрей Михайлов

Большую роль в популяризации Данте сыграли итальянцы, наводнившие двор Екатерины Медичи. В личной библиотеке королевы было два списка «Божественной Комедии»[164]. В 1567 г. при французском дворе появился итальянский гуманист и искатель счастья Джакопо Корбинелли (1535 – после 1590)[165]. Ему суждено было вписать одну из важных страниц в европейское дантоведение.

Корбинелли хорошо изучил французский язык и литературу, он был страстным почитателем Рабле[166]. Между прочим, именно Корбинелли устроил встречу стареющего Ронсара с Торквато Тассо, когда последний приезжал в Париж[167]. В столице Франции Тассо встретился с известным гуманистом Марком-Антуаном Мюре, и у них разгорелся горячий спор о Данте[168].

По приезде в Париж Корбинелли вскоре стал домашним учителем детей Екатерины Медичи – прежде всего будущего Генриха III. Именно ему посвятил он в 1577 г. свое издание трактата Данте «О народной речи». Трактат этот был довольно широко известен, он распространялся в рукописях и даже переводился на живые языки. Корбинелли принадлежит честь первой публикации дантовского оригинала. И хотя качество текста в издании Корбинелли может быть подвергнуто критике, сам факт выхода в Париже книги Данте трудно переоценить.

Кроме посвящения Генриху III, издание дантовского трактата было сопровождено двумя стихотворениями: латинским – воспитателя членов «Плеяды» Жана Дора и французским – его ученика Жана-Антуана де Баифа.

Лиминарий Дора выдержан в строгих формах классической латыни. Баиф начал свое стихотворение с похвал в адрес Данте:

Затем последовали обязательные похвалы Генриху III и Джакопо Корбинелли, который вырвал из забвения замечательную книгу Данте. И хотя сравнение Данте с Корбинелли как поэтов-изгнанников и представляется явно натянутым и неискренним, общая высокая оценка Баифом издания итальянского гуманиста несомненно правильна.

Но интересно здесь другое: в то время как вновь возникли споры о том, как следует относиться к словам Данте о короле Гуго Капете[170], и Бальтазар Гранжье (к которому мы еще вернемся) вынужден был защищать итальянского поэта[171], два видных представителя французской поэзии и гуманизма – Баиф и Дора – в стихах, пусть не очень удачных с литературной точки зрения, воздали поэту должное: Данте прочно вошел во Франции в литературный обиход – об этом свидетельствует участие двух членов «Плеяды» в публикации трактата. «Плеяда» как бы исправляла свою старую ошибку: ведь в «Защите и прославлении французского языка» Дю Белле Данте не был даже назван, тогда как другие итальянские поэты были широко привлечены теоретиками «Плеяды». Теперь эта школа, вступив в пору своей зрелости, обратила свои взоры к первому великому национальному поэту Италии.

В конце века появляется первая биография Данте, написанная французом. Им был форезский буржуа Жан-Папир Массон[172].

Он родился в 1544 г. в Сен-Жермен-Лаваль, недалеко от Лиона. Форез, присоединенный к королевству только в 1532 г., славился своими замками и дворцами. Самый красивый из них – Ла Басти – принадлежал Клоду Д’Юрфе, французскому послу в Риме. Д’Юрфе перестроил это старое феодальное гнездо, превратив его, по свидетельству современников, во «вторую Флоренцию».

Молодой Массон часто бывал в этом замке: учился он в Лионе, этом аванпосте французского Ренессанса. Образование свое завершил в Италии, где пробыл с 1563 по 1566 г. По возвращении на родину Массон избрал карьеру преподавателя: он работал в коллежах Виваре, Плесси и Парижа, и историка: его перу принадлежит несколько весьма значительных исторических работ[173].

Характерной их особенностью было не только очень широкое привлечение источников, но и их критический разбор. Очень скоро в число источников попадает и «Божественная Комедия» Данте. Впервые Массон использовал ее в 1577 г. в своем обширном латинском сочинении «Французские анналы»[174]. Данте использован здесь как историк; говоря о политических деятелях, Массон цитирует или пересказывает отдельные места из поэмы Данте. По подсчетам П. Ронзи[175], Данте упомянут тринадцать раз, а «Божественная Комедия» – шестнадцать. Но пока Массон знал только это произведение великого флорентинца; остались неиспользованными и «Новая жизнь», и «Пир», и «О монархии», и «О народной речи». Массон-историк мог, конечно, пройти мимо чисто лирических сочинений Данте, но его политический трактат должен был бы войти в книгу наравне с «Божественной Комедией».