Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

Пусть Жанна ничем не выделяла де Рэ среди десятков прочих аристократов, что ежедневно толпились вокруг, назойливо добиваясь ее внимания, но мне неприятно было видеть барона рядом с девушкой. И дело тут не в личной вражде. Слишком уж он красив и умен, к тому же — человек ее круга. Если кто и может понравиться Жанне, так это именно барон де Рэ.

Когда на дороге из Фьербуа показалось облако пыли, все разговоры разом стихли. В гробовой тишине взмыленные кони тяжело подскакали к королевскому помосту и остановились, тяжело раздувая бока, запыленные рыцари с приглушенными проклятиями вывалились из седел. Волосы под снятыми шлемами у всех оказались одного цвета — серого, да и лица похожие, в грязи и дорожках пота. Конюхи налетели как саранча, мигом расхватали поводья и медленно повели жеребцов в сторону, те с трудом переставляли трясущиеся ноги.

Странное предчувствие встречи с чем-то прекрасно знакомым посетило меня, когда старший из рыцарей на вытянутых руках нес меч в богатых ножнах к помосту. Вот он подошел к Жанне д'Арк, галантно опустился на одно колено, с благоговением протянул ей клинок. За мгновение до того, как девушка вытащила предсказанный меч и под восхищенный стон присутствующих высоко вскинула над головой, я уже твердо знал, что увижу на сияющем лезвии пять лилий и пять крестов.

— Ну, здравствуй, Пламень! — шепнул я на правах старого знакомца, глядя, как Дева торжествующе завертела клинком, бросая вокруг ослепительные солнечные зайчики. — Вот ты и вернулся к людям, чтобы еще раз спасти Францию от беспощадных врагов.

В груди потеплело, ведь и мне довелось побыть его хранителем, пусть и недолго, всего несколько дней. Это был легендарный меч Карла Мартелла, после смерти героя бесследно сгинувший пять веков назад, символ Европы, спасенной от арабского порабощения! По войску прокатился повторный вздох, люди, понявшие, что именно они сейчас видят, в едином порыве опускались на одно колено и, склонив головы, начинали молиться. Дофин первый подал пример, за ним — столпившиеся на помосте вельможи, далее рыцари и прочие воины, коих тут собралось ровным счетом десять тысяч.

Я же неотрывно глядел на Жанну. С воздетым клинком в правой руке и развевающимся знаменем в левой она казалась живым воплощением Ники, богини победы. И, поверьте, никто в тот момент не замечал ни дофина, ни толпы разнаряженных вельмож. Сердца воинов бились в едином порыве, каждый из них осознал, до глубины души понял, что Бог на нашей стороне и Франции суждено победить. Со слезами восторга смотрели они на Орлеанскую Деву, и каждый готов был умереть по одному ее слову, отдать за нее всю кровь, до последней капли!

Я не склонен к мистике, не верю в волшебство и прочий месмеризм, но голову на отсечение даю, было в Жанне нечто такое, из-за чего высшие силы обратили на нее внимание! Поверьте человеку, который активно участвовал в обеспечении операции «Пастушка», нельзя все происшедшее вокруг Девы объяснить только нашими усилиями. Ведь и на самом деле были моменты, когда по одному ее слову будто плавилась реальность, как в том случае, когда резко переменился ветер и баржи с продовольствием пошли против течения Луары к пристаням осажденного Орлеана!

А помните, как почти без единого слова протеста навела она железную дисциплину в той собранной с бору по сосенке банде, что лишь по ошибке носила название войска? Не Дева ли приказала отойти в сторону герцогу Алансону, и гордый вельможа, словно находясь в некоем трансе, безропотно повиновался, а через минуту на место, где тот ранее стоял, упало пушечное ядро? А точная дата освобождения Орлеана, предсказанная Жанной ровно за неделю, еще до кровавых штурмов и победоносного взятия фортов Сен-Лу и Турель?

Нет, прочь мистицизм, прибежище умов темных и недалеких! В том, что я рассказываю, нет ни малейшего преувеличения, ни единого слова неправды. Потому более не буду упоминать непонятные и загадочные случаи, ведь всякий раз, когда те происходили, меня не было поблизости, а я рассказываю лишь о том, чему сам был свидетелем.

Да вы сами разве поверили бы сотне людей, с вытаращенными глазами потрясенно бормочущих одно и то же, несмотря на ехидные вопросы и подначки тех, кого в момент чуда не было рядом? Что касается герцога Алансона, тот и в самом деле резко, в один день, переменился в отношений к Жанне, перейдя от хмурого неприятия к восторженному обожанию. Но откуда нам знать, что было тому истинной причиной? А о случае с ядром мне поведал оруженосец герцога, человек бывалый, недоверчивый и ранее не имевший привычки то и дело креститься.

Тем временем молитва закончилась. Звонко запели трубы, загремели большие войсковые барабаны, четко отбивая такт. Заколыхались на ветру знамена, баннеры и значки на копьях. Рыкнули, срывая луженые глотки, сержанты. Потряхивая пышными гривами, заржали боевые жеребцы. Заревели волы, сдвинув с места тяжелые повозки с осадными орудиями. Войско освобождения выступило в поход.

Впереди, гордо восседая на громадных боевых жеребцах, шагом двинулись знатные рыцари, за каждым из которых следовал личный отряд. За тяжелой конницей назначенные дофином капитаны повели пехоту, тяжелую и легкую, мерно шли арбалетчики и копейщики, позади в обозе пылила артиллерия, коей в нашем войске насчитывалось пятнадцать стволов. Мелькали разные лица — белые, смуглые, кто-то с бородой, а кто-то с усами. У некоторых носы вислые, как сливы, у других они с горбинкой, в строю хватало как блондинов, так и брюнетов. А многообразие одежды, вооружения и брони и в полчаса не опишешь, как ни старайся, ведь до того времени, когда воинов начнут одинаково одевать и вооружать, остается еще несколько веков! Но главное, что все это одна нация — французы.

Не так-то просто для страны, состоящей из полунезависимых владений герцогов, баронов и епископов, которые зачастую смертельно враждуют, осознать себя чем-то единым, найти нечто общее. Случается, живущие бок о бок народы сводит общая беда, она переплавляет их, давая на выходе нечто абсолютно новое — нацию. На марширующих мимо меня французах так сказалась английская оккупация. Они сплотились, враз став вдесятеро крепче прежнего рыхлого образования. Плесни в расплавленную мягкую медь десятую часть олова и получишь пушечную бронзу, которая, в отличие от составных частей, выдержит дикие нагрузки, но не сдастся, не сломается!

В давние времена самые свободолюбивые и независимые воины уходили из своих племен и селились вдоль рек, занимаясь охотой и рыболовством, а чаще — разбоями. В России и на Украине таких называли казаками, здесь — франками, что значит «свободные». Шло время, и из этого малого поначалу ядра выросла прекрасная страна — Франция. Беда в том, что сами французы вовсе не считали себя одним народом.

Гасконцы недоверчиво косились на бургундцев, те на дух не выносили аквитанцев, а Лангедок, всего век назад дотла выжженный в ходе альбигойских войн, угодливо склонял голову перед северными провинциями. Вот только в покорности той было что-то от действий опытного боксера, который в любой момент может крепко врезать с левой. А в Бретони даже дворяне между собой общались исключительно на кельтском, не желая марать языка «говором черни», французским. Страшная война сплотила нацию, заставив людей если не забыть, то хотя бы отложить распри и старые обиды.