Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим - Владимир Тарасов

Я попал в очень тяжелое положение. До этого момента мне казалось, что я рассказывал все как есть. Но теперь, когда появился свидетель, я понял, что выступал в несколько ином жанре и рассказывал, по существу, легенду. Урывками перебирая в уме все рассказанное, я вроде бы не обнаружил ничего ужасного, но тем не менее дискомфорт был большой, и я его хорошо запомнил.

В перерыве я незаметно приблизился к этой особе и обнаружил, что это не «совсем» та, что участвовала в эксперименте, и скорее всего, вообще из другого города (я плоховато различаю женские лица, они для меня – словно другой расы). Гора спала у меня с плеч, но не до конца: ведь дело было не в ней, а во мне.

Этот случай заставил меня быть скромнее и изменить манеру повествования так, чтобы если в аудитории находился свидетель тех событий или случаев, о которых я рассказываю, мне перед ним не было бы неловко.

Во время преподавания в «Олимпийце» я жил в этом же комплексе и, наблюдая местную жизнь, обратил внимание на безнадзорных детей, слонявшихся вокруг.

Семьи обслуживающего персонала (в основном – женщин) в большинстве своем были неполные; комсомольские лидеры вели образ жизни далекий от монашеского, а то и вовсе заезжала «золотая молодежь», и дети видели жизнь с очень разных сторон.

Я пригласил группу детей на встречу, пришло человек десять в возрасте от 10 до 16 лет.

На следующей неделе они уже вступали в дискуссию.

Затем участвовали в «активном диалоге».

Потом играли в деловую игру «НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ», где должны были выжить, организоваться в государство и продолжить существование человечества.

Потом обучались приемам управленческой борьбы.

Наконец, они оказались готовы к усвоению культурных норм: как здороваться, как соглашаться, благодарить или отказываться, как вести себя за столом и пр.

Надо сказать, что как только дошли до культурных норм, девочки враз вырвались в лидеры по этому «предмету», сразу почувствовалось, что это не просто девочки, а будущие женщины, которые лучше мальчиков понимают всю жизненную практичность этих занятий.

В качестве выпускного экзамена у нас был торжественный обед (на генеральной репетиции «обедали» с пустыми тарелками). Персонал столовой накрыл нам на стол с уважительным энтузиазмом.

• мальчики, не толкаясь и не пихаясь, чтобы занять лучшие места за столом, сначала помогли рассесться девочкам;

• не тянулись через весь стол за чем-нибудь, а просили передать;

• не зажимали в кулаке весь ломоть хлеба, а держали его на тарелке и отламывали кусочками;

• тарелку с супом наклоняли не к себе, а от себя;

• не оттопыривали локти, когда пользовались ножом и вилкой;

• не стучали приборами по посуде;

• не размахивали ими;

• не держали их вертикально, как свечи;

• закончив есть, правильно их сложили;

• за столом не кричали как на сильном ветру, а вели неторопливую беседу;

• не забыли поблагодарить за обед не только меня, но и персонал столовой;

• обмениваясь со мной и друг с другом на прощанье короткими энергичными рукопожатиями (не как клещи и не как холодная вареная сосиска), смотрели в глаза тому, кому жмут руку, а не на следующего.

Трудно сказать, что из этого к ним «прилипло», а что было вытравлено «мазутной психологией».

Близился мой отъезд в Эстонию, дел становилось все больше и больше, и детскую программу пришлось закончить. Но тоска по ней осталась.

Работа в «Олимпийце» дала сильный толчок к организационному строительству Школы, осуществлявшемуся путем подготовки инструкторов делового администрирования с последующим открытием отделений Школы по стране.

Уверенность в том, что инструктора будут справляться со своими задачами, мне придала проверка, случившаяся поневоле.

После этого случая была широко развернута подготовка инструкторов и образование отделений.

Программа подготовки инструкторов предусматривала восьмимесячное заочное обучение с двумя очными двухнедельными учебными сессиями и однонедельной экзаменационной. Всего к 1989 г. помимо собственно Таллиннской школы менеджеров образовалось еще более десятка ее отделений: в частности, в Москве, Химках, Зеленограде, Обнинске, Чебоксарах, Новосибирске, Хабаровске, Харькове, Запорожье, Бердянске, Риге.

Не все из них успели реально поработать до «великого развала».

В это время законодательная база «больного социализма с капиталистическими метастазами» была достаточно несовершенной, поэтому внятных юридических и экономических отношений со своими отделениями нам построить не удалось, в результате чего Школа реализовала свой коммерческий интерес только путем подготовки инструкторов для отделений, но не от функционирования самих отделений. Отношения между Школой и ее отделениями скорее определялись «человеческими отношениями» и направленностью к объединяющей всех важной цели – проведению масштабного социально-экономического эксперимента на Азовском побережье (г. Бердянск, Украина) осенью 1989 г.