Мед - Ляна Вечер

Зализываю ранку, задевая языком, набухший клитор, и Диану понемногу отпускает. Тонкие пальчики несмело касаются моих волос, ныряют в короткую стрижку. Я слышу её скромный стон и чувствую, как натянутое струной тело расслабляется в моих руках. Подсовываю ладони под пышную упругую попку, тяну булочку на себя, жадно слизывая горячую влагу между её ног. Разогреть девчонку несложно — отзывчивая к ласке, нежная, почти хрустальная…

Как не порвал-то её на хрен?.. Становится не по себе.

Острые ноготки царапают мой затылок, и стоны становятся смелее, а меня штормит. Я пьяный уже — это малышка для меня крепче любого алкоголя. На раз башку от неё сносит. Лишь на мгновение отвлекаюсь от поцелуев, чтобы посмотреть на Дину. Щёчки горят, в зелёных глазах марево — она почти… Я бы дал её кончить мне в рот, но не сейчас.

Прости меня, булочка.

Проклиная узкий диван, накрываю Диану собой, а она смотрит на меня, и сквозь туманную дымку желания в её глазах я вижу страх. Хрен знает, бывали ли у меня девственницы раньше…

К чёрту прошлое! У меня у самого можно сказать, всё впервые.

Я тоже волнуюсь, и мне капец как не хочется причинять ей боль, но это неизбежно. Зато потом будет хорошо. Я постараюсь.

— Маленькая, — шепчу Дине приоткрытый ротик. — Сладкая такая. Горячая, — осторожно касаюсь пальцами влажных складочек, погружаю пальцы в неё.

Стон — один на двоих, и красотка выгибается подо мной. Как она это делает! Аж яйца поджимаются… Хочу в неё членом, сейчас — не могу ждать.

Обхватив стояк кулаком, тяжело дышу и припечатываю головку к входу. Девочка вздрагивает, замирает на секунды, а потом пушистые ресницы опускаются вниз — можно. Напряжённая — она готова снова испытать боль.

Аккуратно толкаюсь в тесную, горячую, влажную плоть — не до конца. Даю Диане пару мгновений, чтобы выдохнуть и вхожу до упора. Не так резко, как сделал это первый раз. Булочка всхлипывает, крепче обнимая меня за талию ногами, а её ноготки почти входят мне под кожу на спине.

— Тише-тише-тише… — хриплю, целую её висок, щёку и начинаю двигаться. — Потерпи немного. Сейчас…

Я большой и это ни хрена не плюс, наверное.

Первые мгновения мы не испытываем кайфа — Дина из-за боли, я из-за волнения, но потом всё меняется. Диана больше не прячет носик у меня над ключицей — понемногу, постепенно раскрывается, как бутон. Её вздохи становятся смелее, сама подставляет шейку моим поцелуя и укусам. Скользит ноготками по моим влажным от пота плечам, дышит чаще, всхлипывает. А я собираю губами слёзы, проступившие на уголках её закрытых глаз, и понимаю, что попал по-полной программе. Сердце заходится бешеными ударами, я ускоряюсь — темп рваный, ни хрена не бережный.

Нет у меня прошлого и не надо. Есть будущее и сладкая булочка. Это всё, что нужно оборотню без памяти. Медведь внутри меня доволен, как слон — Диана теперь наша. Человек и зверь сошлись в едином мнении: эта девочка — идеал. Страстная, нежная, тонкая и самая нужная.

Немного меняю позу, чтобы видеть, как соединяются наши тела. И это особенный кайф! Диана тоже смотрит, и снова щёчки румяные. Скромница моя с сюрпризами.

Тугое горячее кольцо мышц сжимается вокруг члена, булочка с громким стоном кончает. У меня перед глазами пляшет космос, сука! Кожаный диван крякает под нашими телами, а я рычу, вколачиваясь в мою женщину — сдерживать себя сил больше нет. От паха по ногам ползёт нереально мощная волна оргазма, и меня слышат, наверное, несколько этажей.

— Больно? — я тяжело дышу, нависая над булочкой.

А она смотрит на меня ошалевшими глазами и только воздух ротиком хватает.

Хочу выйти из неё, но она припечатывает ладошки к моей заднице — не пускает. Серьёзно? Так понравилось, что отпускать не хочешь?

Мы лежим так ещё несколько минут — целуемся, я шепчу девочке какие-то нежные глупости. Мне нравится. Ей, похоже, тоже.

Но есть ещё кое-что. Я хочу знать, какого чёрта Диана не сказала мне, что она ещё девственница. Это насколько надо было хотеть скрыть правду, чтобы вместо первого секса сделать мне минет?..

Всё страшное позади, можно расслабиться. И я с удовольствием делаю это, лёжа на мягком белом коврике, закинув ногу на Мёда. Коврик снова испачкан кровью. На этот раз моей…

Всё Мёд виноват!

Разворчался, что на диване тесно, и утащил меня на пол — даже в душ сбегать не дал. Взял в плен практически. А мне в этом плену хорошо и уютно.

Глажу ладошкой жёсткие волосы на груди лучшего мужчины на свете и глупо улыбаюсь. И чего я боялась? В отличие от Костика, Мёд взрослый, адекватный человек — не придурок. С ним хорошо.

— Булочка, — он зовёт меня тихо.

— М? — разговаривать не хочется. Лень.

— Почему не сказала? — тон у Мёда строгий, чувствуется упрёк.

Бом-м-м! В моей голове звучит гонг. Не хватало сейчас только разговоров о моих комплексах. Я молчу.

Мёд в одно мгновение оказывается сверху. Тёплый и большой, он нависает надо мной грозовой тучей. Понятно — не отстанет, пока не узнает.

— Костик… — выдыхаю я и отвожу глаза. — Я ему призналась, а он поржал.

Медовые глаза чернеют — зрелище завораживающее и пугающее. Становится не по себе.

— Поржал, а потом требовал от тебя секса? — Мёд щурится, смотрит на меня, а я молчу.

Он недавно стал свидетелем одной из многочисленных сцен, которые устраивал мне бывший. Костя поржал, но от идеи трахнуть меня не отказался. А я уже даже представить не могла, что мы с ним… Противно. Костик приставал, а я отмазывалась. Глупо.

— Ну, не требовал, конечно… сначала, — нервно сглатываю. — А потом — да, требовал. Давно надо было с ним расстаться, но я не решалась.

— Из-за матери? — Мёд продолжает гипнотизировать меня взглядом.

— Да… — киваю, мне стыдно. — Эй! — до меня доходит, что он не в курсе симпатии моей мамули к Константину. — Ты откуда знаешь?

Молчание и паника в глазах Мёда.

— Догадался, — наконец, выдаёт он. — Это несложно.

— Серьёзно? Я такая предсказуемая?

— Нет, — он смеётся и мажет поцелуем по моим губам. — Предсказуемой тебя точно не назвать. А Костику этому надо ещё люлей выписать, чтобы меньше языком тренькал.

— Вот ты… — я пихаю его локтём в бок и ойкаю. — Эм-м-м… А где шов?

Там, где ещё недавно была рана, стянутая нитками, теперь ничего нет. Совсем ничего — даже шрама не осталось.

— Рассосался, — серьёзно заявляет Мёд. — У меня хорошая регенерация.

— А так вообще бывает? — я осторожно касаюсь смуглой кожи.

— Бывает. Таблеточек пожую и буду в полном порядке.

Он встаёт, цапает с журнального столика бутылёк с лекарством и, открутив крышку, сыпет в ладонь горсть таблеток. Суёт их в рот, а я лежу с огромными глазами.