Люди и звери. Мифы и реальность - Ольга Арнольд

Кроме людей-леопардов и людей-крокодилов есть еще и люди-буйволы, например члены тайного ритуального союза «Ндано Гбоно» в Нигерии. Еще в прошлом веке люди-буйволы с рогами на голове, в масках и одеяниях из бычьих шкур под угрожающий бой там-тамов, имитирующий стук копыт, и с боевой «буйволиной» песнью совершали грабительские набеги на провинившиеся деревни.

Интересно, перешли ли эти кровавые обряды и обычаи через рубеж третьего тысячелетия? Людьми, запуганными сверхъестественными силами, легко управлять, они становятся даже более внушаемыми, чем истеричные дамы на сеансах Кашпировского, тем более что грозящая им гибель весьма реальна.

В мифах люди чаще всего «перекидываются» в крупных грозных четвероногих хищников. Но как быть там, где их нет? Например, на островах тропических морей? Зато там есть акулы и, соответственно, люди-акулы. Их можно узнать по акульей пасти на спине, которую они тщательно прячут под одеждой. На Гавайях люди-акулы в основном ведут себя относительно прилично: они заранее предупреждают островитян, чтобы те не купались, потому что в прибрежных водах появилась злая акула. Когда предупреждением пренебрегают, неосторожных съедают. Конечно, это легенда.

У разных племен эти акулы-оборотни носят разные имена (Камаикаахуи, Паувалу, Нанауе, Кавело), но суть одна. В конце концов родственники жертв разоблачают оборотней и убивают их. На Соломоновых островах человек-акула играет несколько другую роль; по легенде, в акул превращались после смерти только люди, обладавшие при жизни большой властью и силой. Такой человек-оборотень назывался «тиндало», могущественный дух; кроме акулы он мог существовать и в других формах, например в облике змеи или крокодила.

В других частях света тоже существовали, а кое-где существуют и сейчас мифы об оборотнях разной степени кровожадности, а порою и совсем мирных. Так, в Китае оборотни (цзин) – дело обычное, ничего ненормального в этом нет, особенно лисы-оборотни: это хорошие люди и хорошие звери, в лису может превратиться только добрый человек. Согласно китайским преданиям, оборотнями, которые иногда принимают человеческий облик, становятся звери и птицы. Это прожившие сотни лет животные, причем некоторые из них (тигры, олени, зайцы) меняют свой цвет на белый, а затем иногда, по прошествии еще более длительного периода, – на черный. Птицы же способны обрести лишь человеческое лицо, но не тело.

В Индии, где обитает много крупных кошек, «живут» и леопарды-оборотни. В восточной традиции и оборотни несут на себе некую философскую нагрузку, которой в других местах нет и в помине. Вот как об этом писала Елена Рерих, не просто жена и мать известных художников, но и бесстрашная путешественница, востоковед и философ: «Человек может столь низко опуститься нравственно, что пробудит в себе все дремлющие в нем животные инстинкты, и в неистовстве своем дух такого человека может не только после смерти, но даже при земной жизни, временно, входить в тело животного, отвечающего его проснувшимся инстинктам. И тогда все происходящее с этим животным неминуемо отражается и на судьбе его одержателя. Так, если такое животное будет ранено, то и тело одержателя будет страдать от последствий этой раны, в случае же смерти животного та же участь постигнет его одержателя. Народные предания хранят в себе многие истины. На Востоке странные звери, или же, как их называют у нас, оборотни, хотя и редко, но все же встречаются и сейчас»[37].

В Европе оборотничество связано в основном с волками, недаром практически во всех европейских языках в состав слова «оборотень» входит корень «волк». Например, немецкое «вервольф» (волк-перевертыш) вошло во все языки, в наше время – в основном как название пресловутой эсэсовской бригады, прославившейся своими злодеяниями. На Руси волки-оборотни назывались волкодлаки, или волколаки, во Франции – loup-garou, от слова «loup» (волк), в Бретани – bisclavret («говорящий волк» на бретонском языке).

Античные источники донесли до нас множество преданий, связанных с превращениями людей в животных. Так, сохранилась легенда о неком Ликаоне, который превратился в волка, принеся в жертву Зевсу ребенка (о ней рассказал Овидий в своих «Метаморфозах»). По Платону, это превращение произошло из-за того, что Ликаон не просто совершил человеческое жертвоприношение, но и отведал при этом человеческого мяса. Ведь волки-оборотни, по поверьям, бродя ночью, нападают на людей и животных и становятся людоедами. Петроний в «Ире Тримальхиона» рассказал, как происходит превращение: в лунную ночь человек раздевается догола, кладет одежду на землю, мочится вокруг себя, перекидывается в волка и с воем убегает в лес. В облике волка он нападает на скот, но пастухи отбивают стадо и ранят хищника. Надев снова свою одежду, уже в человеческом виде он истекает кровью, и поэтому окружающие могут понять, что это оборотень. Эти типичные характерные черты оборотня сохранились и в позднейших преданиях: превращение при свете луны, магическая роль одежды, магический ритуал (в данном случае – мочеиспускание) или заговор; от ранения, нанесенного зверю, оборотень страдает и в человеческом облике.

В Средние века к оборотням относились если не по-доброму, то достаточно терпимо – ну оборотень, ну не повезло человеку, не по своей же воле он стал таким, а в общем-то он не так уж плох, если, конечно, человечинкой не питается. Историю одного такого «бисклавре» рассказала поэтесса XII в. Мари Французская в своей «Песне об оборотне» (Lai de Bisclavret). В Бретани жил некогда рыцарь, который женился на красивой женщине. Они любили друг друга, но ревнивую жену беспокоило то, что ее муж несколько раз в месяц исчезал и пропадал по несколько дней. Доверчивый муж объяснил ей, что он – оборотень, периодически превращается в волка и уходит в лес, а человеческую одежду оставляет под кустом у часовни – без нее он не может перекинуться обратно в человека. Жена прониклась к мужу неизъяснимым отвращением и уговорила своего любовника украсть его одежду, чтобы тот навсегда остался зверем. Пропавшего рыцаря сочли мертвым, и неверная супруга вышла замуж за любовника. Неожиданно на охоте король встретил волка, который стал к нему ластиться и всячески проявлять свою радость. Изумленный король не убил зверя, а оставил при дворе, и ручной волк служил ему верой и правдой, как тогда, когда был человеком. Он вел себя смирно, и только на двоих набросился: на бывшую супругу, которой он откусил нос, и на ее нового мужа. При дворе нашлись люди, которые сообразили, что к чему, даму схватили, допросили, а когда подозрения подтвердились, заставили вернуть мужнину одежду. Волк снова стал человеком, только шрам у него остался на том месте, куда его в волчьем обличье ранили во время охоты. Даму же и ее сообщника король изгнал (судить их опасались – как бы церковные власти не обвинили рыцаря в колдовстве). У дамы впоследствии было много детей, и все ее дочери рождались безносыми. Эту историю обработала современная писательница Джиллиан Брэдшоу в романе «Охота на волка», который был издан у нас под крайне оригинальным названием «Сердце рыцаря». Кстати говоря, мотив женской вины нередко присутствует в средневековых балладах – достойный мужчина превращается в оборотня (или остается в волчьем обличье, как в данном случае) из-за коварства возлюбленной или мачехи – тогда считалось, что со времен праматери Евы во всем виновата женщина.