Дерзкие дни - Наталия Матейчик

– Исключено, – ответил старый эльф. – Такое не придумаешь. Это – не детские фантазии. Просто нападавший – кем бы он ни был – затаился.

– Ну, как бы там ни было, – продолжала Гарр, – я пока не вижу дальнейшей необходимости в присутствии комиссии в Греале. Если снова что-нибудь случится – сигнализируйте.

Перед самым отъездом комиссии Клатр Сото перехватил Вадь в коридоре:

– Неужели мы с тобой так и расстанемся в ссоре? – напрямик спросил он её. – Неужели многолетняя дружба не устоит перед минутной обидой?

– Я не ссорилась с тобой, Клатр, – ответила Лея, и он почувствовал быстрое пожатие её маленькой крепкой руки. – И я не обижаюсь на тебя – добавила она. – Мы по-прежнему друзья, по крайней мере, я тебе друг. Однако, существуют вопросы, которые лучше не задавать – это я касательно твоего вопроса о Масоре. Что касается вопроса о том, почему я решила специализироваться в области гипноза…

– Лея, если тебе неприятно говорить об этом – не надо, – перебил Клатр эльфийку.

– Чувство вины, Клатр, – серьёзный аргумент, – продолжала Вадь.

– Лея, мы сделали всё, что могли, нам было всего четырнадцать, мы, как и все, боялись Ларона Застра…

– Нет, Клатр! – резко ответила девушка. – Если бы мы сделали всё своевременно, если бы мы с самого начала не испугались Застра, Ильра не сбросилась бы с Квадратной башни, не сбросилась бы… Её призрак видят иногда возле того самого окна, – едва слышно добавила эльфийка. – Она выбрасывается из него снова и снова…

– Я вижу, память об этом у тебя превратилась в застарелую боль, – тихо сказал эльф.

– Пойдём ко мне, – после паузы предложила девушка. – Я угощу тебя липовым чаем. У меня и вересковый мёд есть. Не хочу, чтобы мы расставались вот так.

Эльфийка принесла небольшой серебряный поднос с чаем, свежие кексы, немного орехов и вересковый мёд, и, разложив угощение на столе, потянулась за вытисненной на хрустале небольшой пиктограммой, которая стояла на полке. На пиктограмме были запечатлены они – все трое – во время какой-то верховой прогулки. Клатр и Лея, смеясь, неслись во весь опор по покрытому цветами лугу за Утой, скачущей впереди на рыжем иноходце. Ута была очень хороша собой – блондинка редкой красоты с ярко-голубыми глазами и изящным овалом лица, густые вьющиеся волосы которой летели, струясь, по ветру. Эту пиктограмму Ута подарила после окончания школы на память лучшим друзьям. Лея перевернула пиктограмму. На обратной стороне были выгравированы несколько строк: «Когда-нибудь среди вещей под толстым слоем пыли найдёшь ты это – и тогда ты вспомнишь, как с тобою мы дружили».

Девушка протянула пиктограмму Клатру. Эльф долго внимательно её рассматривал, а затем, вздохнув, сказал:

– У меня она тоже стоит дома на самом видном месте и поднимает мне настроение в самые тяжёлые и чёрные минуты… Лея, сыграй, а? – вдруг попросил Клатр, кивнув в сторону висящей на стене лютни. – Я так давно не слышал, как ты играешь…

Эльфийка улыбнулась, сняла золотисто-жёлтую лютню и тихо тронула струны…

Ида с размаху шмякнула на кровать толстенную книгу в потёртом кожаном переплете с вытисненными на обложке золотыми рунами.

– Что ты там снова в библиотеке выудила? – не поднимая головы от пергамента, на котором она конспектировала лечебные свойства мандрагоры, спросила Алиса.

– Да вот, ищу во всех возможных источниках любую информацию о Савельеве, – со вздохом ответила Ида. – Ведь мы пока без понятия, с какой стороны подступиться к этой словесно-цветовой головоломке.

– Ты думаешь, знание биографии Савельева нам чем-то сможет в этом помочь? – с улыбкой спросила Алиса, отрываясь от пергамента и поворачиваясь к эльфийке.

– Ничего я не думаю! – огрызнулась Ида. – Просто никаких других идей у меня пока нет. Придумай что-нибудь сама, если такая умная.

Никанорова, ничего не отвечая, снова углубилась в конспект. Около полутора часов тишину комнаты нарушал лишь мерный шелест страниц.

– Смотри! По-моему, это то, что мы ищем! – вдруг воскликнула Ида.

Она, как была, босиком, соскочила с кровати и подбежала с раскрытой книгой к Алисе. Палец Гельде дрожал под одной из последних строчек страницы. Алиса, склонившись над книгой, прочла следующее: «По воспоминаниям соратников и друзей, Александр Савельев живо интересовался цветологией – влиянием определённого цвета на душевное и физическое состояние людей. Всем известно, что, например, красный цвет возбуждает нервную систему и повышает аппетит, зелёный – комфортен для глаз, а тёмно-голубой, синий и фиолетовый помогают расслабиться…» У Никаноровой заблестели глаза:

– В нашей библиотеке есть какой-нибудь справочник по цветологии? – спросила она.

– Может и есть, – ответила Ида, – но ты посмотри на часы – без трёх минут двенадцать. Ты хочешь нарваться на наказание?

– Я прямо сейчас иду рассказать обо всём Владу и Артёму, – ответила Алиса. – Ну, а если нарвусь на кого-нибудь из преподов – плевать на наказание.

– Тогда пошли вместе, – предложила Ида. – В конце концов, эту информацию нашла я, а тебе что – сливки снимать?

Спустившись по боковой лестнице этажом ниже и разбудив Владислава и Артёма, которые уже видели пятые сны, девочки рассказали им о своём открытии.

– Я тоже думаю, что дело здесь, скорее, в цвете, а не в самих словах, – широко зевая, сказал Артемий. – Завтра после уроков идём в библиотеку, – добавил он, – и штудируем все справочники по цветологии, какие только сможем найти.

Они провели в библиотеке много вечеров, однако бешеный двухдекадный поиск ничего не дал.

– Да зачем тебе эта тоненькая книжка? – удивлённо спросила Ида Алису, притащившую из библиотеки старую потрёпанную брошюру «Тайны цветологии». – Мы уже столько толстенных энциклопедий просмотрели.

– Я привыкла делать всё до конца, – ответила Алиса, забираясь с ногами на кровать и раскрывая книгу.

– Ида, иди сюда! – примерно через час дрогнувшим голосом позвала Никанорова. – Смотри!

Эльфийка склонилась над последней страницей книги и прочла: «С древнейших времён жёлтый или золотой цвет является символом посвящения в тайну».

– Так, посмотрим, что это нам даёт, – сказала Алиса, доставая из сумки свой блокнот.

Девочки выписали на отдельный листок пергамента те руны, которые были выложены жёлтой смальтой на хранящемся в музее надмогильном камне.

– Редский Пром. Браслет, – тихо сказала Ида.

– Что ты говоришь?

– Жёлтые руны дают нам надпись «Редский Пром. Браслет» – повторила эльфийка.

– Какой такой ещё Редский Пром? – удивлённо спросила Алиса.

Ида рассмеялась:

– Алиска, ты, похоже, на уроках слушаешь, но не слышишь, – со вздохом ответила она. – В прошлом месяце Силено рассказывала нам про знаменитую скульптуру лешана Войтана Лоддо «Белый Пром». «Редский Пром» – второе название этой же самой скульптуры, оно идёт от названия города, в котором она установлена.