Темная страсть - Ларисса Айон

— Роуг выжил во время пожара. Не знаю как. Он сильно изуродован: кожа как вяленое мясо, нет носа, половины пальцев.

Эйдолон, всегда логичный, покачал головой:

— Мы же чувствовали его смерть. Мы бы знали, если б он выжил.

— Его смерть прервала связь, — объяснил Шейд, — но когда он воскрес, она не восстановилась.

— Но как он воскрес? Кто его реанимировал?

Рейт сунул руку в карман джинсов, и Шейд знал, что так он успокаивает себя, нащупывая оружие. Его брат никогда не бывает невооруженным, даже когда спит, занимается сексом или находится в безопасности больницы. Без сомнения, у него на теле спрятано еще с полдюжины ножей.

— Солайс. Она была там, с Роугом. Наверняка шпионила для него.

Шейд стиснул кулаки, вспомнив, как она стояла перед ним на коленях и подвергала его адским мукам там, в подземелье.

— Солайс? — Рот Рейта скривился в мерзкой ухмылке. — Она такая знойная штучка.

Эйдолон нервно теребил свой стетоскоп.

— Чепуха какая-то. Ну да, он был тем еще психом, но с чего бы ему хотеть вредить тебе? Или Скалк?

— Скалк он убил, чтобы сделать мне больно. Остальное… Он считает, что это мы устроили тот пожар в «Бримстоне», и жаждет мести.

Глаза Рейта широко распахнулись, а Эй покачал головой:

— Это сделали эгисы.

— Я знаю, но он убежден, будто мы желали ему смерти.

— Уж я-то точно, черт побери! — прорычал Рейт.

— Полностью с тобой согласен.

Шейд взглянул на Эйдолона, боясь, что тот станет спорить, но брат лишь кивнул.

Рейт заметался по кругу, так стуча ботинками по полу, что Шейд не удивился бы, увидев искры.

— Ты сказал, Роуг принудил вас с Руной к бондингу?

— Он заставил нас думать, что это сон.

Эй выругался.

— Он и в самом деле больной. Он же знает, что если ты окажешься связан с женщиной узами бондинга, то влюбишься в нее.

— И приведешь в действие проклятие. — Рейт круто развернулся. — Ну, это легко исправить. Мы просто убьем Руну.

Низкое, глухое рычание завибрировало в воздухе. Символы на стенах начали пульсировать, и Шейд осознал, что звуки и агрессия исходят от него.

— Спокойно, Шейд, — сказал Эй. — Ты знаешь, что Рейт прав.

Да, он это знает. Но яростный, собственнический инстинкт защищать свою пару полыхал у него внутри.

— Я сделаю это. — Голос Рейта был твердым, решительным. — Где она?

Шейд подскочил к брату так быстро, что даже не понял, как сделал это.

— Только тронь ее, и я живьем сдеру с тебя шкуру.

Рейт вскинул руки, в улыбке сверкнув клыками.

— Видишь? Вот почему я никогда, ни за какие коврижки не свяжу себя с женщиной. Это делает мужчину дураком. — Он бросил многозначительный взгляд на Эйдолона. — Или подкаблучником.

Как бы зол ни был Шейд, но Рейт прав. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Эйдолон имел что-то против. Его вторая половинка Тайла не дала ему сойти с ума, но она также из него веревки вьет. Стоит ей только поманить пальчиком, и он уже бежит.

— Шейд, — мягко проговорил Эйдолон; — Давай это сделает Тайла? Сегодня, после превращения Руны?

— Нет! — Шейд отошел от Рейта, сунул руки в волосы и с силой сжал голову, словно это помогало ему держать ее прямо. — Легче не будет ни от чего. Думаешь, я хочу знать, что Рейт отправился убивать мою половину или что твоя Тайла избивает ее до полусмерти?

Эй кивнул, словно понял.

— Могу сделать и я. Вначале усыплю, и она ничего не почувствует.

Шейд опустил руки. Невыносимые муки терзали его душу. Его тело и эмоции были на пределе.

— Это не похоже на тебя — предлагать убить кого-то.

Хотя, с другой стороны, это логично, а Эй — сама логика.

— Лучше она, чем ты. — Взгляд черных глаза Эйдолона заострился. — Я не желаю рисковать потерять тебя из-за этого Проклятия. Нам и без того придется теперь решать проблему оборотня, и это вдобавок к твоему надвигающемуся эсгенезису.

Эсгенезие, который приближается к нему с каждым часом, каждой минутой. Даже сейчас он чувствует, как пульсирует в горле, прямо над тем местом, где проступило кольцо бондинга. Паховая область пульсирует в одном ритме с шеей, напоминая, что он должен быть с Руной, и поскорее.

— Никто не тронет ее и пальцем, пока я не пройду его, — прорычал он.

Наличие пары облегчает его прохождение, тем более у него осложнение ликантропией… И если эсгенезис настигнет его во время полнолуния, можно только представить те ужасы, которым он, охваченный сексуальным безумием, подвергнет особей женского пола.

Эйдолон шумно выдохнул.

— Согласен, что имеет смысл подождать, но ты рискуешь.

— Маловероятно, чтобы я влюбился в нее в ближайшем будущем. Она меня чертовски раздражает. У меня есть время.

— Мне это не нравится, — отрезал Рейт.

Шейд фыркнул:

— Тебе просто нужно оправдание, чтобы убить ее.

Рейт этого не отрицал.

— А как она вообще заразила тебя?

Его тело сжалось от воспоминаний о той ужасной агонии, в которой он пребывал, когда умолял Руну сделать ему больно.

— Она превратилась в волка, чтобы укусить меня! — Он нахмурился. — Она может превращаться по желанию. Для этого ей не требуется полнолуние.

Эйдолон вздрогнул.

— Как такое возможно?

— Она не знает.

— Это плохо, Шейд. Ликантропной инфекции подвержены люди, но не демоны. Мы должны быть невосприимчивы к ней. Кто знает, что ликантропия делает с твоим телом. И что произойдет во время полнолуния, когда тебе потребуется секс? Ты можешь разорвать свою партнершу на части.

— У меня будет Руна.

— Пока.

Шейд стиснул кулаки и сменил тему:

— Может, тебе стоит взять у нее какие-то анализы и исследовать их?

Заодно получится выявить, почему у нее на теле до сих пор не появились знаки бондинга, помечающие ее как его половину. Хотя об этом он пока промолчит.

— Хорошая идея.

Рейт взял скальпель с ближайшего подноса и потрогал острие большим пальцем.

— Вы, двое, рассуждаете так, словно она проживет достаточно долго. Вы забываете, что она должна умереть, и чем скорее, тем лучше.

Шейд ощетинился.

— Тебе что-то слишком уж не терпится присыпать ее землей, братец.

Эйдолон шагнул между ними.

— Мне нужно увидеть Руну. Если она может превращаться по желанию, то, возможно, у нее есть какие-то уникальные антитела против ликантропной инфекции. Если я пойму, что делает ее другой…