Кольцо Пророка - Артем Рудницкий

Потом были попытки наладить отношения, да мало что из этого вышло, всякий раз дело заканчивалось взаимными упреками. Ремезов чувствовал себя полным дураком: со своими любовными метаниями, несуразными в глазах сдержанной и рассудительной американки.

Общаться они толком перестали, разве что пересекались у Брэдли. Тот снова остался один, родители уехали в Саффолк подумывали окончательно туда переселиться. Наверное, пришли к выводу, что там будет легче приобщить своего отрока к какому-нибудь делу. А отрок продолжал прежний образ жизни и, кстати, постоянно виделся с Мелиндой.

И тут в развитии событий произошел внезапный поворот, связанный с доктором Джатоем. Раджа ему доверял, тот в его отсутствие вел дела. Эх! Кому можно доверять в наше время? Джатой тихой сапой принялся распродавать совместное имущество здание клиники, медицинские инструменты, аппаратуру, а денежки складывал в собственный карман. Позднее выяснилось, что он присмотрел себе недурной бизнес в Канаде.

Брэдли обо всем стало известно, и, ощущая за плечами год заочного обучения юриспруденции, он решил, что горы может своротить. Не посоветовавшись с папой, возбудил судебное дело по обвинению Джатоя в мошенничестве. Ему удалось добиться судейского постановления, запрещавшего ответчику покидать Пакистан. Окрыленный успехом и следуя учебным прописям, дал объявление в газеты о том, что больничное имущество не подлежит купле-продаже, так как является предметом судебного разбирательства. Но Джатой чихать хотел на это и продал томограф, самый дорогой прибор.

Беда Брэдли заключалась в том, что он поступал по закону ‒ это годилось для Великобритании или США. Но то был Пакистан, где бал правили старые добрые принципы, типа «кто успел, тот и съел». Когда суд назначил комиссию для проверки помещения клиники, там оставались голые стены. Судья вызвал Брэдли и Джатоя, однако Джатой не явился, и слушания начались ex parte23. Толку то…

Дальше ‒ самое интересное. Джатой возбудил ответный иск против сына владельца клиники, на том основании, что Брэдли якобы оклеветал его и нанес репутационный ущерб. Тому бы поостеречься, но болван посчитал, что, раз правда на его стороне, бояться нечего. И вот к нему явились детективы в штатском, подхватили под белы руки и доставили в участок. Там не церемонятся, щедро отвешивают оплеухи, награждают тычками и зуботычинами. Брэдли был избит, что-то пытался доказать, да куда там! Не учел местной специфики. Проверил бы Джатоя, и обнаружил, что двоюродный брат этого мерзавца занимал пост суперинтенданта полиции, а другие родственники старшие должности в МВД и Федеральном агентстве расследований. Позже выплыло наружу: компаньон Раджи обокрал фирму на десять миллионов рупий (это около ста пятидесяти тысяч долларов), и два из них пожертвовал на подкуп правоохранительных органов.

Брэдли отказался отвечать на любые вопросы, пока ему не позволят позвонить адвокату. Просьбу удовлетворили, и законник все выяснил. Оказалось, что Джатой выдвинул серьезное обвинение. Будто Брэдли ворвался к нему и угрожал оружием. При всей нелепости оно тянуло на статью о терроризме, которая в пакистанском уголовном кодексе одна из самых суровых.

Джатой хотел сломать парня, заставить подписать бумаги о передаче ему родительского дома и клиники. А тюрьма в Равалпинди не сахар. О гигиене там слыхом не слыхивали, канализации не было, кормили рисом пополам с мусором. Брэдли подцепил какой-то зловредный вирус. У него поднялась температура, началась лихорадка.

Адвокат дал взятку, страдальца выпустили, но снова объявили в розыск. Больной, без документов, куда было податься? Домой нельзя, туда явочным порядком вселился Джатой. И Брэдли прибежал к Мелинде, которая приютила его у себя. Раджа прислал деньги, адвокат правдами и неправдами добивался разрешения на его выезд.

Брэдли выздоровел, позвонил Ремезову, попросил прийти, сказал, что скучает по милым вечеринкам. Конечно, Ремезов пришел и узнал, что случилось. И затем совершил непростительную оплошность ‒ рассказал Овсепяну. Взгляд Армена Ашотовича озарился искрами восторга. Еще бы ‒ он получил шанс разделаться с «матерой цэрэушницей» и мысленно вертел дырку в погонах для новой звездочки.

Что заставило Ремезова распустить свой дурацкий язык? Неужели потаенное, недостойное порядочного человека стремление выслужиться? Или гнусный и подлый расчет – сорвать повышение и итальянскую командировку Мелинды? Станет известно, что она прячет у себя уголовника, подозреваемого в терроризме, разразится скандал, никуда не уедет и они никогда не расстанутся.

После разговора с офицером безопасности до него дошло, какое свинство он учинил, и решил срочно предупредить Брэдли. Был уже поздний вечер. Кинулся к Мелинде, но там никого не нашел. Она с Брэдли отправилась в ооновский клуб – там давали какой-то музыкальный концерт. Наскучило мальчишке сидеть взаперти.

Ремезов помчался в клуб. Когда подъезжал, увидел, как выходит Брэдли. Глупец расфуфырился: рубашка шелковая, ботинки немыслимые, с пряжками. Ремезов окликнул его из машины, он увидел его и радостно махнул рукой. Тут все и произошло. За считанные секунды. Из темноты выскочили двое пакистанцев, один схватил Брэдли за руки, другой вытащил пистолет и выстрелил парню в голову. Кровь и мозги брызнули на асфальт. Оба сразу дали дёру.

Их нанял Джатой, кто бы сомневался. Овсепян сбросил информацию в полицию, а там у Джатоя все было схвачено и ему сразу дали знать.

Выбежала Мелинда. Обхватила Брэдли, кровью вся перепачкалась. Кричала страшно. Плакала и кричала. Ремезов стоял рядом, совершенно беспомощный.

Случай попал в газеты, скандал получился громкий. Репортеры обсасывали детали, не скупились на грязные намеки. Овсепян был доволен, шепнул, что центр выделит премии. Заметив, что Ремезов мрачен и глядит угрюмо и зло, по-отечески похлопал по плечу: «Не переживай, ты профессионал, а для профессионала самое важное – это факты. А факты что говорят? Что эта девка работала против нас, а теперь работать не будет. Вражеского полку убыло. Понял? Нет ничего важнее фактов».

Ремезов звонил Мелинде, но телефон не отвечал. Наконец она сама позвонила, попросила приехать. Они просидели всю ночь. Италия ей «улыбнулась», но этим дело не ограничилось. Ее заставили подать в отставку. Она говорила, что ей все равно, плакала, винила себя в смерти Брэдли. Догадывалась, что ее подставили. Одновременно объяснялась в любви. Ремезов, мол, единственный, кто ее понимает, кто ей нужен… Твердила, что ненавидит свою службу, из-за нее гибнут люди, теперь она поняла нужно искать другую работу. Ремезов обнимал ее, утешал, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что делает это механически, по заданной программе что ли. Позже сообразил, что причина была в Брэдли. Он старался не вспоминать, но перед глазами все время всплывала картина: тщедушное тело на грязном асфальте. В подсознании зрела мысль: через мертвого не переступить.

Мелинда улетела через неделю, оставила адрес, телефон, сказала, что будет ждать. Но Ремезов не приехал и не позвонил. Еще год проработал в Исламабаде, получил повышение. С Овсепяном сотрудничать перестал. Теперь у него был другой уровень, другой вес. Плевать он хотел на его анкеты.