Сектор обстрела - Василий Орехов

— Почему стоим, собаки? — рявкнул Патогеныч. — Жить надоело?

— Сейчас все будет в полном порядке, — заверил Не Меченый. Он говорил точно так же, как и в тот момент, когда я повстречал его в первый раз — без малейшего волнения, хладнокровно, взвешенно. Даже почти не запыхался.

— Что будет в полном порядке? — Патогеныч, похоже, тоже ни черта не понимал, как и я. Что может быть в порядке, когда нас преследует неведомая хренотень, явно способная размолоть человека в порошок, а мы столпились неподалеку от нее, чтобы нас было удобнее переехать всех разом?

К нам рысцой бежали Енот с Мухой, замыкавшие колонну. Они уже не оглядывались, поняв, что прикрывать нас не от кого. Енот уже не выглядел так бодро, как вначале — все-таки не долечил его Доктор, определенно не долечил. Цвет лица у бродяги стал землистым, а под глазами снова набрякли фиолетовые мешки. Почки явно не справлялись с циркулирующими в крови остатками яда.

— Что у вас там? — окликнул нас Муха. — Чего топчетесь? Опять в жадинку попали, уроды?

— Идите сюда, — отозвался Не Меченый. — Скоренько. И покучнее, ребята, покучнее.

Идиотизм какой-то. Сейчас он напоминал профессионального фотографа в Крыму, который плотнее сдвигает экскурсионную группу, чтобы все попали в кадр.

Муха и Енот, естественно, не собирались подчиняться командам подозрительного незнакомого типа. Однако Не Меченый, видимо, все-таки решил, что теперь мы стоим достаточно кучно. Он быстро провернул что-то у себя на поясе и, откинув какую-то крышку возле пряжки, стремительно пробежал пальцами по невидимой цифровой клавиатуре.

Что- то оглушительно треснуло, блеснуло, и мир вокруг разом погрузился в непроглядную тьму. Вместе со светом исчезли вихревое гудение преследующего нас ледокола, завывания ветра и нескончаемый шелест сухой травы. И я еще успел с досадой подумать, что мы все-таки попали в ловушку, как и предполагало мое страусиное чутье.

Не стоило все-таки доверять парню, подозрительно похожему на Меченого, даже если он и не желает, чтобы его так величали. Совсем не стоило.

Темнота царила такая, что было совершенно безразлично, держать глаза открытыми или закрытыми. Я пару раз проверил, действительно ли это так, а потом все-таки поднял веки — на случай, если неожиданно появится какой-нибудь источник света. Стоя в кромешной тьме, я напряженно вслушивался, пытаясь сообразить, куда я попал и как мне теперь выбираться из этого дерьма.

Угодив в такую более чем странную ситуацию, не стоит метаться, давать волю панике, начинать палить во все стороны или сразу пытаться исследовать окружающее пространство на ошупь. В Зоне все это очень вредно для здоровья. Да и не в Зоне, думаю, тоже не сильно полезно. Если тебя самым предательским образом подвело зрение, которое доставляет мозгу три четверти информации о внешнем мире, не следует немедленно совать руки туда, куда в обычных обстоятельствах слепая собака хрен не сунет. Сначала жизненно необходимо застыть неподвижно и внимательно прислушаться к происходящему — вдруг да обнаружишь в непосредственной близости от себя что важное, после чего тебе напрочь расхочется махать руками. Например, хриплое дыхание подкрадывающегося мутанта или тонкое, едва уловимое потрескивание электрической аномалии.

Когда я напряг слух, выяснилось, что вместе с гудением вихря и шорохом травы исчезли далеко не все посторонние звуки. Я различил, как слева от меня, там, где только что стоял Патогеныч, в полной тишине кто-то судорожно кашлянул. Позади донеслось шуршание автоматного ремня, скрипнули армейские ботинки, кто-то приглушенно выругался.

— Что за хренотень, народ, а? — донесся из темноты приглушенный голос Мухи.

Вытянув руку, я пошарил в абсолютной тьме и наткнулся на узкую прохладную ладошку Динки. Я тут же обхватил ее, и она вцепилась в мою ладонь, словно в спасательный круг. Ну, хвала Черному Сталкеру. А то мне на несколько ужасных ударов сердца показалось, что я в очередной раз потерял подругу. Но теперь все было не так уж плохо. Теперь уже можно было думать о том, как выбираться из создавшейся ситуации.

Там, где только что стоял Не Меченый, послышалось шевеление, что-то зашуршало, хрустнуло, и на высоте человеческой головы возникло мутное зеленоватое мерцание. Быстро выпустив руку Динки, я ухватился за подаренный Доктором автомат и направил его на загадочный источник света. По ушам со всех сторон ударил резкий лязг оружия, и вновь воцарилась тишина.

В наступившем безмолвии бледно-зеленый свет разгорелся ярче. Не Меченый поднял над головой цилиндр из какого-то материала вроде непрозрачного пластика, внутри которого лениво, словно северное сияние, колыхалось пламя неестественного цвета. И стало видно, что остальные ребята из нашей группы, включая меня, обступили самозванца полукругом, наставив на него стволы автоматических винтовок. Даже умница Динка, обеими руками сжимая рукоять достопамятного «Форта», который она не забыла прихватить из бункера Меченого, взяла подозрительного типа на мушку. Моя школа.

— Что? — удивился Не Меченый, увидев столько автоматных жерл сразу. — Это просто химический фальшфейер! Нам нужен свет, а эта штука не пожирает кислорода.

— Ты куда нас затащил, паскуда? — прорычал я, не сводя с него прицела.

— Я вас спас, — буднично пожал плечами матерый сталкер. — Это, — он описал фальшфейером, за которым в воздухе оставался расплывчатый след, широкий круг над головой, — силовая защитная сфера Смидовича. Раскрывается за доли секунды. Через нее не может проникнуть ни одна молекула какого-либо вещества, никакое излучение или ударная волна. Прекрасный переносной бункер, защищающий даже от ядерной бомбардировки. Военная разработка на основе аномалии Зоны под названием «барьер». Когда на Болотах станет малость поспокойнее, я его отключу.

Я опустил автомат. Недоверчиво хмыкнув, сделал шаг в сторону. И еще пару шагов. И еще пару. И еще.

И все. Потому что на следующем шаге я вдруг уперся в невидимую стену.

Нет, не так: на самом деле не было никакой стены, не во что мне было упираться. Просто в какой-то момент я вдруг почувствовал, что окружающее пространство ненавязчиво утормаживает меня, не позволяет двигаться с прежней скоростью. С каждым сантиметром сопротивление среды становилось все сильнее, пока, наконец, я не остановился, больше не в силах протискиваться сквозь воздух, ставший вдруг плотнее гранита. Однако при этом я не ощущал никакого давления с противоположной стороны, никакого препятствия. Я просто не мог идти дальше, и все тут, словно муравей, попавший в банку с медом.

— То есть через эту стену не проникает вообще ничего? — мрачно уточнил Патогеныч, пронаблюдав за моими потугами и снова повернувшись к Не Меченому, который то ли спас нас, то ли ловко загнал в ловушку.

— Вообще ничего, — с удовольствием подтвердил тот. — Включая фотоны света. Поэтому здесь так темно.

— И чем же мы тогда будем дышать, брат? — закономерно поинтересовался мой напарник.