Человечество: История. Религия. Культура. Древняя Греция - Константин Владиславович Рыжов

Несчастие Фукидида для мира стало счастьем. Уже при самом начале Пелопоннесской войны Фукидид верно угадал её всемирно-историческое значение и решил написать её историю. Заблаговременно, с большой осторожностью и старательностью, он стал собирать исторический материал, частью – насколько было возможно – наблюдая и изучая события лично, частью получая достоверные сведения через других лиц. Чрезвычайное богатство Фукидида давало ему возможность иметь достоверных корреспондентов во всех пунктах театра войны и в тех местах, где происходили вызванные войною переговоры. После того как он удалился в изгнание, у историка появилась возможность лично посетить места, где происходили интересовавшие его события, в том числе и Пелопоннес, понять и прочувствовать взгляды обеих воюющих сторон, что позволило ему встать выше борьбы партий (I, 22; V, 26).

Марцеллин говорит, что Фукидид-изгнанник отправился прежде всего на остров Эгину, а оттуда во Фракию, в Скапте Гиле, где впоследствии показывали платан, под тенью которого он работал над «Историей Пелопоннесской войны». Оттуда Фукидид нередко предпринимал свои научные поездки, путешествия, по-видимому, и за пределы собственной Греции. Сицилийский историк Тимей говорит, что Фукидид во время своего изгнания жил в Италии; здесь, конечно, следует разуметь непродолжительное пребывание его в Великой Греции. Во время поездки в Италию Фукидид, вероятно, побывал и в Сицилии, и в Сиракузах, где во время Пелопоннесской войны могуществу афинян был нанесен такой страшный и важный по своим последствиям удар. Фукидид, вероятно, собрал в Сиракузах самые подробные сведения об этой катастрофе; по крайней мере некоторые события сицилийской войны, в которых действующими лицами были сиракузяне, ему известны лучше, чем события, происшедшие среди афинян.

Мы ничего не знаем о последних годах жизни Фукидида. Большая часть источников говорят, что он сделался жертвою убийства; только анонимный биограф, да, как кажется, один из (трех) Марцеллинов (§ 44), говорит, что он умер от болезни. Его гробницу, с надписью: «Фукидид, сын Олора, из Галима, здесь погребен», – показывали в родовом склепе Кимона, близ Мелитидских ворот, рядом с гробницею его тетки, прекрасной Эльпиники, сестры Кимона.

С «Историей Пелопоннесской войны» Фукидида начинается новый исторический стиль. Труд его во многих отношениях представляет прямую противоположность «Истории» Геродота. У Геродота проявляется энтузиазм времени Персидских войн; у Фукидида мы находим рационализм эпохи греческого просвещения; Геродот пишет простым, легким, ясным языком народа, и рассказ его действует на воображение читателей; язык Фукидида по своей сжатости требует большого внимания, чтобы быть понятным; он умеет высказывать очень многое немногими словами; он писал только для образованных людей и обращается не к фантазии, а к рассудку читателей, влагает в рассказ результаты своих глубоких размышлений. У Фукидида есть поэзия, но не в общем характере труда, а в живости, с какою изображены эпизоды действия. Геродот, в своем поэтическом настроении, находит удовольствие в сказаниях прошлого и в народных преданиях, понимая и излагая события без глубокой критики, с наивной доверчивостью. Фукидид в «Истории Пелопоннесской войны», как чисто аттический писатель, проникнутый преимущественно практическим духом, всецело занят политической жизнью настоящего. «Мое сочинение, – говорит Фукидид, – будет, может быть, менее привлекательно для слушателей, по отсутствию в нем всего сказочного; но оно будет полезно для тех, которые желают получить ясное представление о событиях прошедшего, а также и о том, что, по ходу человеческих дел, может снова повториться в будущем; таким образом, оно написано для того, чтобы остаться достоянием всех времен и служить для продолжительного изучения, а не для того, чтобы только на минуту привлечь слушателей» (I, 21 и 22). Этими словами Фукидид дает понять, что он имеет в виду не только научное достоинство труда, но и его практическую полезность.

По рассказу Фукидида ясно видны причины, ход и результаты каждого события. Мотивы событий лежат, по его воззрению, в нравственных качествах человеческой природы. Фукидид везде видит действие только человеческих сил, и выводит из событий практические заключения, применимые к другим подобным положениям дел; это дает его труду характер руководства для политических деятелей.

Фукидид выбрал для исторической обработки предмет очень определенный – Пелопоннесскую войну. И он излагает эту великую драму, самым тщательным образом собрав свой материал и очистив его с помощью глубокомысленной и добросовестной критики, с глубокою религиозно-нравственною серьезностью. Вполне отдаваясь своему предмету, Фукидид не примешивает к рассказу собственных чувств и суждений, и излагает факты просто, объективно, без искусственности и риторических украшений. В ходе событий Фукидид признает действие божества; но его религиозные верования не имеют на его изложение никакого влияния. Между тем как Геродот видит действие божества во всем, Фукидид в «Истории Пелопоннесской войны» изображает человеческие дела в чисто человеческом виде. Он упоминает о страхе людей перед божеством, об оракулах и т. п., но говорит обо всем этом совершенно объективно, как о внешних явлениях, стоящих в связи с излагаемыми событиями.

Современникам казалось и потомству кажется, что «устами Фукидида говорит сама История». Чтобы дать ясное понятие о своем предмете и представить человеческие события в их человеческой связи, историк должен не только подробно и точно изложить внешний ход событий. Он должен указать на лежащую в основе этих событий духовную жизнь и наглядно представить характеры народов и отдельных личностей, действиями которых обусловливается ход событий. Этим талантом Фукидид обладает в высшей степени. Он умеет чрезвычайно остроумно объяснять внутренние причины внешних событий и рисует характеры весьма ярко и верно, часто в немногих словах, в большинстве случаев таким образом, что эти характеры обнаруживаются сами собою в действиях и речах. Для выяснения внутренних мотивов событий Фукидид в своей «Истории Пелопоннесской войны» употребляет оригинальное средство – речи, вставляемые им в рассказ. У греков, в народных собраниях и на других политических сходках, речи, как известно, играли важную роль; на них, главным образом, основывались решения и действия государств. Фукидид первый ввел эти народные речи в историю, между тем как у Геродота мы находим большею частью только разговоры. В этих речах Фукидид мотивирует важнейшие события, заставляя ораторов высказывать настроение отдельных личностей, партий и государств. Фукидид сообщает речи не дословно – так, как они были произнесены. «Буквально удержать в памяти речи, произнесенные с обеих сторон, – говорит он (I, 22), – было трудно как для меня, так и для тех, которые сообщали мне содержание речей, мною не слышанных; поэтому у меня ораторы говорят так, как мне казалось для каждого данного случая наиболее сообразным, причем я старался насколько возможно ближе придерживаться содержания сказанного». Фукидид передает не все речи, которые на самом деле были произнесены и имели отношение к