Граница вечности - Кен Фоллетт

Камерон как-то раз осторожно спросил об этом мать: «За что ты полюбила отца? Он вроде бы не красавец». «Но он был такой милый», — ответила она.

Камерон не имел представления, о чем она говорила.

Он пришел в министерство юстиции и вошел в Большой зал с высоким потолком и декоративными алюминиевыми светильниками. Он не предвидел никаких проблем с получением санкции: генеральный прокурор, он же министр юстиции Джон Митчелл, был закадычным другом Никсона и руководителем его избирательной кампании в 1968 году.

Алюминиевая дверь лифта открылась. Камерон вошел и нажал кнопку шестого этажа.

* * *

За десять лет пребывания в Вашингтоне Мария научилась быть осторожной. Ее кабинет находился в коридоре, ведущем в анфиладу комнат генерального прокурора, и она не закрывала свою дверь, чтобы видеть, кто входит и выходит. Она была особенно настороже после трансляции выпуска «Сегодня», основанного на устроенной ею утечке информации. Она знала, что в Белом доме будет бурная реакция, и ждала, какую она приобретет форму.

Как только она увидела проходившего мимо одного из помощников Джона Эрлихмана, она вскочила со стула.

— У генерального прокурора совещание, и он просил не беспокоить его, — сказала она, перехватив посетителя. Она видела его раньше. Неуклюжий, долговязый и худой белый парень, пиджак на его плечах висел как на проволочной вешалке. Она знала людей такого типа: они умны и наивны одновременно. Она изобразила на лице самую дружелюбную улыбку.

— Могу ли я чем-то помочь вам?

— Это не такой вопрос, который можно обсуждать с секретарем, — раздраженно ответил он.

Мария насторожилась, почувствовав опасность. Но она всем своим видом выказывала готовность помочь.

— Тогда хорошо, что я не секретарь, — сказала она, — Я прокурор. Зовут меня Мария Саммерс.

Он явно с трудом соединял вместе две реальности: чернокожую женщину и юриста.

— Где вы учились? — скептически спросил он.

Вероятно, он ожидал услышать от нее название какого-нибудь захудалого негритянского колледжа, поэтому испытала удовольствие, непринужденно сказав:

— На юридическом факультете Чикагского университета.

Она не могла удержаться, чтобы в свою очередь не спросить:

— А вы?

— Я не юрист, — признался он. — Я изучал русский язык и литературу в Беркли. Камерон Дьюар.

— Я слышала о вас. Вы работали у Джона Эрлихмана. Почему бы нам не поговорить у меня в кабинете?

— Я подожду генерального прокурора.

— Это по поводу вчерашней Телепередачи?

Камерон украдкой огляделся. Никто их не слушал.

— Нам нужно что-то с этим делать, — безапелляционно сказала Мария. — И Правительство не может мириться с утечками подобного рода, — продолжала она с наигранным возмущением. — Это невозможно.

Молодой человек заговорил более мягким тоном:

— Так считает и президент.

— Но что нам делать?

— Нам нужно прослушивать телефонные разговоры Джаспера Мюррея.

Мария глотнула. Отлично, у него развязался язык, подумала она, но сказала другое:

— Правильно. Нужны жесткие меры. — Журналист, признающий, что получает конфиденциальную информацию из правительственных источников, представляет опасность для национальной безопасности.

— Совершенно верно. Не утруждайте себя писаниной. Сегодня я положу перед Митчеллом бланк на выдачу санкции. Я знаю, он будет рад подписать его.

— Спасибо.

Она заметила, что он бросил взгляд на ее бюст. Восприняв ее сначала как секретаря, потом как негритянку, сейчас он смотрел на нее как обладательницу пары грудей. Молодые люди столь предсказуемы.

— Это будет, что называется, чистая работа. — Эта фраза означала незаконное проникновение в чужое помещение. — В ФБР этим ведает Джо Хьюго.

— Я сейчас пойду к нему. — Штаб-квартира ФБР находилась в том же здании. — Спасибо за помощь, Мария.

— Не стоит благодарности, мистер Дьюар.

Некоторое время она наблюдала, как он уходил по коридору, а потом закрыла дверь своего кабинета. Она взяла трубку и набрала номер фирмы «Фосетт Реншо».

— Не могли бы вы записать, что я скажу, и передать Джорджу Джейксу? — попросила она.

* * *

Джо Хьюго, бледнолицему мужчине с выпуклыми голубыми глазами, было лет тридцать с лишним. Как все сотрудники ФБР, он носил невероятно консервативную одежду: простой серый костюм, белую рубашку, невзрачный галстук и черные, с тупыми носами ботинки. У самого Камерона во вкусах проявлялся консерватизм, но его неброский коричневый в полоску пиджак с широкими лацканами и брюки-клеш вдруг показались нескромными.

Камерон указал Хьюго, что работает у Эрлихмана, и сразу выложил цель своего визита:

Нам нужно прослушивать телефон тележурналиста Джаспера Мюррея.

Джо нахмурился.

— Прослушивание редакционного телефона программы «Сегодня»? Если это обнаружится…

Не редакционного, а домашнего. Те, кто сообщают ему конфиденциальную информацию, скорее всего, поздно вечером идут звонить ему домой из автомата.

— Так или иначе, это проблематично. ФБР теперь этим не занимается.

— Как? Почему?

— Мистер Гувер боится, что Бюро устроят разнос за других людей в правительстве.

Камерон не мог возражать. Если бы ФБР попалось на том, что его агенты тайно проникли в дом журналиста, президент, естественно, стал бы отрицать, что он осведомлен об этом. Так работала система. Эдгар Гувер годами нарушал закон, но сейчас по какой-то причине за это ему намылили голову. Гувер был личностью заурядной, до семидесяти пяти лет дожил, а ума не нажил.

Камерон повысил голос.

— Президент просил организовать прослушивание, и генеральный прокурор будет рад санкционировать это. Вы собираетесь отказать.

— Не суетись, — сказал Хьюго. — Всегда можно придумать, как дать президенту то, что ему нужно.

— Вы хотите сказать, что сделаете?

— Я сказал, можно придумать. — Хьюго что-то написал на листке блокнота и оторвал его. — Позвони этому парню. Он делал эти штучки официально. Сейчас он на пенсии, иначе говоря, делает их неофициально.

Камерону стало не по себе от того, что этим нужно заниматься неофициально. Что это могло значить, подумал он. Но он почувствовал, что это не тот случай, когда нужно спорить.

Он взял листок блокнота. На нем было написано имя Тим Теддер и номер телефона.

— Я позвоню ему сегодня, — сказал Камерон.

— Из автомата, — предупредил Хьюго.