Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян - Василий Сергеевич Панфилов

Далее – поставки нужных вещей с помощью «контрабандистов» из Венедии. Что именно? А всё! Пшеница, скот, оружие… Нельзя торговать оружием с врагом? Хм… Ну во-первых, собственные оружейные производства есть и во Франции, пусть пока и в упадке, так что… Пусть в упадке и остаются.

Тут главное – схема, позволяющая наладить поставку из Венедии по повышенным ценам, вместо того, чтобы заказывать ружья в собственной стране. Там шантаж, здесь взятка, тут – просто дурак во властной структуре… Ну и конечно же – оружие пойдёт и в Испанию, а то золота там много, а с собственными производствами – беда.

Схема получалась очень сложной и «кривой» – с вовлечением итальянцев, корсиканцев, сардинцев. Прибыль в итоге обещала быть сравнительно небольшой – делиться придётся налево и направо. Зато и агентурную сеть можно будет развернуть так…

А там и нормальное сопротивление пойдёт на её основе… Ну то есть должно пойти – во Франции сейчас у власти такие люди, которых и в двадцать первом веке называли бы сатанистами. Так что будут, будут разорения храмов, массовые изнасилования и прочие «прелести». От тех же итальянцев вряд ли придётся ждать серьёзного сопротивления, но недовольных будет много… А на этих самых недовольных можно будет опираться агентуре и диверсантам Венедии.

Но самым главным пунктом в плане была пшеница. В Англии, «Мастерской мира», если и занимались сельским хозяйством, то по большей части животноводством, зерно же обычно закупали. А теперь… Россия уже несколько лет как перестала поставлять пшеницу, Венедия – только через третьи страны, с весомой посреднической наценкой. Франция захлебнулась в революционном угаре… Остались Италия и Испания, и если «выключить» эти страны из списка поставщиков, Британии придётся нелегко. А «выключить» их можно только созданием перманентного бардака.

План был достаточно хитрым и откровенно жестоким: сама идея экспорта революции выглядела… Но Рюген помнил, что тогда Наполеон попёрся примерно в те же края – без подробностей помнил, но сам факт. Так что всей разницы будет – кто именно из вождей возглавит данное направление. Так что… «Нам надобны не умные, нам надобны верные» – вдолбить бы такую мысль вождям, да пусть во главе войск становятся идеологически правильные фанатики… Эх, мечты!

Провокация с Сен-Жюстом удалась, и в начале мая Революционная армия выдвинулась из Парижа. Почти пятьдесят тысяч человек, цифра весьма внушительная, особенно если учесть, что вооружены они были до зубов. Разграбив особняки «контрреволюционеров», а затем и арсеналы, восставшие получили в своё время горы разнообразного оружия: времена были такие, что у уважающего себя дворянина или буржуа в доме хранилось хотя бы полдюжины единиц огнестрельного оружия.

В основном это были охотничьи ружья и пистолеты, но в восемнадцатом веке охотничьи ружья были куда как выше качеством, чем солдатские. Правда, перезаряжались они заметно медленней. Среднестатистический «солдат» в этой… орде имел обычно не только ружьё, но и пистолет, а чаще – два-три и больше. Плюс непонятная страсть к колюще-режущему.

Вооружение было крайне разнообразным: примерно половина «солдат» вооружилась более-менее адекватно – то есть ружьё, один-два пистолета и какой-нибудь клинок. Из оставшихся половина нагрузилась как ослики: ружьё, а иногда и несколько, до полудюжины пистолетов, несколько клинков. И почти непременно какая-нибудь хрень на древке. «Хрень» была крайне разнообразной – от обычной пики и протазана, до алебарды или насаженного на длинное древко ножа. Многие из этой публики носили ещё и кирасы…

Причём, по донесениям агентов, такие вот «Рэмбы» никаких слов увещевания слушать не желали: если во время революционного угара он носился с какой-то пикой, то доверие к этой самой пике было почти абсолютным – вплоть до того, чтобы считать её амулетом.

Последняя часть «солдат» вооружилась предельно легко: парой пистолетов и одним-двумя клинками – как правило, довольно короткими. Тоже последствия революционного угара: если они занимались во время оного не столько боями с «врагами Революции», сколько обысками и конфискациями, то пистолет в таких делах был и в самом деле удобней…

Понять, как именно они собираются воевать, было несложно: Сен-Жюст много говорил о «духе, что сильнее стали».

Париж облегчённо вздохнул, проводив Рыцарей Революции. Ушёл прежде всего сброд: самые фанатичные, психопаты, люмпены из трущоб… Причём за несколько лет таких люмпенов стало много как во французской столице, так и в предместьях – набежали…

Поскольку с припасами дело обстояло не слишком хорошо и своих «рыцарей» Париж смог снабдить оружием, но не хлебом, Революционная армия двинулась в провинцию и, прежде всего, в сравнительно сытую и благополучную, «неправильную» Вандею.

«Неправильной» она была потому, что отношение к королевской власти и дворянству здесь издревле было очень лояльным. Проистекало это из-за изрядной патриархальности здешних мест и из-за того, что дворяне чувствовали себя здесь единым народом со своими крестьянами, то есть прежде всего они были кельтами[464], ну а потом уже – дворянами, французами… Особого гнёта «низшего сословия» здесь никогда не было, как не было и протестантов, масонов, так что не было и революционных настроений с сопутствующими разрушениями.

Вот в это-то «гнездо контрреволюции» и отправился Сен-Жюст, у которого стояла задача обеспечить хлебом не только свою армию, но и голодающий Париж. Столица Франции и правда недоедала, но виной тому были, прежде всего, хлебные спекулянты, многие из которых заседали в Конвенте. Официально в сложившейся ситуации обвиняли крестьян, не желавших делиться. Окрестности Парижа революционные отряды уже успели избавить от «излишков» продовольствия, а теперь вот настал черёд провинции.

К августу Англия активизировала свои действия, не объявляя войны официально. Теперь островитяне сделали ставку на «точечные» удары в уязвимые места. А поскольку флот Британии всё же был заметно сильнее флота Померанского дома, ситуация выглядела не слишком приятно. В Балтику бритты уже не рисковали соваться, но был уязвимы Ольденбург, Хорватия. Да и возможность действовать через соседние страны у англичан оставалась.

Кроме того, зашевелились и турки, подстёгиваемые английским золотом. Островные банкиры поняли, что пришло время вложиться, и вложились. В Османской империи сменился ещё один султан, затем ещё… Но цели своей англичане добились, и теперь на троне сидел фанатик, объявивший джихад неверным. Действия султана Мурада нивелировал визирь – личность весьма дельная. Вместе они ухитрились более-менее скрепить разваливающуюся Турцию и начать реформы в армии.

Не то чтобы Игорь боялся Турции, но учитывать несколько сотен тысяч человек, которых султан может погнать на него, приходилось. Пусть выучка у турок была ниже всякой критики, нагадить они могли крепко.

Впрочем, Грифич и сам мог сделать