Веревочник - Питер Дикинсон

К своему стыду, Тилья заснула, не дослушав Лананет. Ей снились не тяготы предстоящего пути и не покинутый дом, а остров посреди моря. Никогда в своей жизни, ни во сне, ни наяву, она не видела моря. В голове ее звучал голос, говорящий, что все зависит от того, достигнет ли она этого острова. Над ним висело подсвеченное закатным солнцем золотое облако. По форме оно напоминало единорога.

На четвертый день они пришли в Сонгису. Постоялый двор представлял собой средних размеров площадь, окруженную невысоким строением с галереей, где располагались комнаты, в которых могли отдыхать путешественники. Чиновник взял с них деньги — четыре дрина в качестве пошлины, три доплаты и один в виде взятки — и поставил печать на пропуска, но не отдавал их, пока ему не заплатили еще. Альнор едва сдерживал гнев и грозился пожаловаться Элиону.

Тилья в это время почистила Калико, и вместе с Талем они отправились покупать еду и корм для лошади. Все это уже казалось им привычным делом.

Пока Таль торговался, она безуспешно пыталась привести в порядок волосы. Девочка мучилась с ними с первого дня путешествия. Мать всегда стригла ей волосы до плеч и завязывала в два хвостика, но Лананет сказала, что она уже слишком взрослая для такой прически. Волосы пришлось заплести, завязать маленьким шнурком, а косичку поднять вверх и заколоть шпилькой, украшенной тремя синими бусинами, как приличествует девочке из семьи четырнадцатого ранга. Она должна была обмотать голову тонким шарфом. Его концы с тремя пришитыми бусинами лежали по плечам, показывая ее высокий ранг.

Девочки в Империи носили волосы длиннее, чем Тилья. Она с трудом заплетала косичку, но уж закалывать точно было нечего. Если кто-нибудь и помогал ей со шпилькой, то косичка все равно распадалась, как только Тилья начинала двигаться. Каждый вечер ее шея ныла от усталости — она старалась держать голову как можно неподвижнее, чтобы ей не нужно было каждые полмили останавливаться и просить Таля заколоть ей косичку. У него получалось это достаточно ловко, но он постоянно подтрунивал над ней, и Тилья раздражалась.

Гораздо хуже было то, что своими дурацкими косичками она могла их выдать. Рано или поздно какой-нибудь любопытный путешественник обязательно спросит, почему у нее такие короткие волосы. Таль на этот случай выдумал историю о том, что к волосам случайно прилипла смола и пришлось их обрезать, но Тилья была уверена, что не сможет убедительно соврать и этим только привлечет внимание к другим мелочам — к ее необычному акценту, к тому, как она путается в своем шарфе и длинной юбке. Вот остальные выглядели как надо. Таль лихо заламывал шапочку набок, постоянно смеялся и во все совал нос. Врожденное высокомерие Альнора как нельзя лучше подходило к его расфуфыренному одеянию. А Мина выглядела Миной, во что бы ни была одета. Только Тилья могла их подвести.

Но на самом деле гораздо большая опасность исходила от Альнора. Вчера утром, когда они проходили засеянными полями, он вдруг резко остановился на мостике через канаву. Они с Талем застыли рядом, смотрели и слушали. Перед ними простирались безбрежные поля, изрытые идеально ровными канавами. Было видно, как вдалеке люди черпали воду из реки и выливали ее во рвы. Тилья поняла, что только благодаря их бесконечному, монотонному труду поля приносят урожай. Веками люди каждое утро выходят из своих убогих хижин, берутся за ведра, тянут веревки лебедки и поят вечно жаждущие поля. Ведра и веревки изнашиваются, их заменяют. Люди умирают, и на их место приходят их дети, чтобы так же, изо дня в день, влачить бессмысленное существование, не вправе покинуть это место. Тилья снова ужаснулась мощи и древности Империи. Она буквально чувствовала, как Империя сжимает ее в своих щупальцах, проникает в каждую клетку ее тела.

Альнор оторвался от перил и подошел к Калико.

— Что случилось? — спросила Тилья, тронув поводья.

— Просто слушал воду. Обычные местные сплетни… Значит, я могу слышать не только наши реки в Долине. Наши хихикают и болтают. А эти бормочут, но каждое слово так отчетливо…

— Вы двое притягивали к себе магию, хотя просто слушали воду, — сказала Мина. — Я чувствовала, как какая-то сила кружилась вокруг нас, как тот вихрь, о котором говорила Лананет. А если я это видела, то мог видеть и любой другой, у кого есть дар. Сдается мне, нам придется следить за каждым нашим шагом, чтобы не впутаться в историю.

Альнор согласился. Тилья, разумеется, ничего не почувствовала, но не сомневалась в словах Мины. И та была права. Тилья вспомнила, что, когда Альнор и Таль остановились на мосту, она как раз смотрела на какую-то женщину в поле. Та вдруг оторвалась от работы и пристально вгляделась в чужаков. В ее взгляде было что-то странное. Возможно, она почувствовала то же, что и Мина, — клубящуюся вокруг них магию.

Когда они ели в своей комнате, к ним подошел коренастый мужчина с короткой бородой и в странной прямоугольной шапке. На поясе у него болтался кинжал, а в руке он держал небольшое копье. Тилья впервые в жизни видела настоящее оружие.

— Идете на юг? — спросил он. — В Голорот?

— В Талак, — ответил Альнор.

— Хорошо, — сказал тот. — Мое имя Зован. Я начальник конвоя. Ваше место седьмое в ряду. Плата — один фарин за жетон, да еще четыре — доплата, и еще два.

Таль отсчитал монеты, и Зован выдал им деревянный жетон.

— Будьте готовы. Мы выходим на рассвете и не ждем опоздавших. Пойдем мы не быстро — с нами есть те, кто идет в город Смерти, — но если кто-нибудь отстанет, мы задерживаться ради него не будем. Мы не любим терять людей, но если вы замешкаетесь и останетесь на обочине с вывернутыми карманами, это уже не наша забота. Понятно?

— Понятно, — сказал Альнор.

Зован кивнул и ушел.

В сером предрассветном сумраке они нашли свое место в караване. Прошел Зован, собирая жетоны. Еще девять человек, одетых и вооруженных так же, как он, выстроились по сторонам. В самом конце плелись старики с детьми, направляющиеся в Голорот. Калико оказалась единственной лошадью.

Придорожная станция лежала между городком Сонгису и подножием Пиримских холмов. Солнце позолотило их склоны, оставив темные прогалины между отрогами. Зован что-то крикнул. Стражник распахнул ворота, и процессия направилась к холмам.

Как Зован и обещал, они двигались довольно медленно, особенно когда дорога пошла в гору. Альнор, привыкший к кручам, шагал бодро, а вот Калико спотыкалась о каждый камешек. Тилья уже очень устала вести ее, когда Зован наконец объявил привал, чтобы дать старикам подтянуться.

— Самый крутой подъем позади, — сообщил он. — И если кто-нибудь отстанет, не отчаивайтесь. Постарайтесь нас догнать. Мы будем делать привал еще несколько раз. Но не рассчитывайте, что кто-нибудь вернется за вами, если вы будете рассиживать на обочине, ожидая подмоги. Помните, до Голорота далеко, а вы еще только начали путь. У тех, кто идет на юг, будет день передышки с той стороны холмов. А сейчас самое время попрощаться с Северной равниной тем из вас, кто уже не вернется. Больше вы ее не увидите.