Обрученные дважды - Натали Андерсон

— Спасибо тебе огромное, — повторила Зара.

Он улыбнулся, довольный тем, что она счастлива. Даже ее бесконечная болтовня не раздражала, а успокаивала Томаса.

— У тебя такой красивый дом, — сказала Зара, когда джип свернул к особняку. — На твоем месте я бы сдавала его в аренду для свадеб. Кухня достаточно велика и прекрасно оборудована, я могла бы делать сладкие столы. Что может быть лучше, чем жениться в таких условиях?

Улыбка все еще играла на губах Томаса, но сердце холодело с каждой секундой. Зара обладала хорошим деловым чутьем, и как бизнесмен он готов был признать ее идею перспективной. Причины, по которым он не мог с ней согласиться, носили субъективный характер. Томас не хотел, чтобы Зара целыми днями готовила на его кухне для посторонних людей. Если она и будет что-то там печь, то только для него одного. Ему не нравилась мысль делить свой дом — или свою женщину — с кем-то еще.

Впрочем, размышлять об этом можно было только теоретически. Когда на ярмарке Зара попросила его остаться с ней, Томас не сумел ей отказать. Но поселить ее под своей крышей надолго, предложить постоянную работу в поместье? Исключено.

Томас с горечью в сердце сознавал, что сейчас ничем не лучше пресловутой собаки на сене. Он не мог обладать Зарой сам и не желал, чтобы ею обладал кто-то другой. Жадность такого рода не делала ему чести. Томас не имел права ревновать или мечтать о чем-то большем, чем несколько дней, которые они уже провели вместе. Он знал, что ему лучше избегать привязанностей.

Теперь сегодняшнее утро казалось Томасу ошибкой. Ему следовало поставить точку в их отношениях после вчерашнего разговора. Вернуться к работе и выставить ее как заслон между собой и воплощенным в Заре соблазном другой жизни.

— Мне надо работать, — сказал он, как только они с Зарой вышли из машины. — Ужин мне не готовь, я съем что-нибудь попозже прямо в кабинете.

Зара прикусила губу, расстроенная его внезапной холодностью и бегством. На солнце, только что освещавшее ее мир, как будто нашло огромное грозовое облако, которое Зара накликала по глупости. Она перешла границы допустимого, выболтав все, что должно было оставаться тайной несбыточной фантазией, попытавшись навязать ему свои желания.

Ей нужно стать взрослой, научиться защищать себя и свое глупое сердце так же, как это делал Томас. Она не должна показывать ему слабость или неуверенность, и тогда еще есть шанс с достоинством провести этот последний день вместе. За оставшееся им время Зара хотела дать Томасу понять, что уважает обозначенные им границы и что расставание не оставит горечи.

— Я помню, что ты просил не готовить ужин, но принесла кое-что для перекуса. — Зара пришла в кабинет с подносом почти через шесть часов после расставания у дверей особняка.

— Спасибо, — отозвался Томас, не поднимая глаз от бумаг.

Разочарование жгло ее изнутри, когда она покидала кабинет. Но она все еще могла взять пример с Томаса и быть сильной.

Томас знал, что поможет сбросить эмоциональное напряжение и выплеснуть излишки энергии. Сегодня он пропустил тренировку, потому что возил Зару на ярмарку, и в любом случае собирался наверстать упущенное. Дисциплина и жесткий распорядок дня были слишком важны, чтобы легкомысленно ими пренебрегать. Он всегда тренировался по утрам, потому что именно это время суток давалось ему тяжелее всего. Утро разбивало вечерние надежды, что каким-то чудом Томас проснется таким же, каким был до аварии, со всеми своими воспоминаниями.

Томас вскочил, оттолкнув кресло. Он чувствовал потребность сжечь охватившую его жалость к себе вместе с калориями.

Часть проблемы состояла в том, что сегодняшнее утро далось ему легче, чем обычно. Голова была занята ожиданием реакции Зары на его ярмарочную авантюру. А потом она заставила его участвовать, и это доставило ему удовольствие.

Томас вздохнул, установил беговую дорожку под большим углом и запустил ее быстрее.

Час спустя он вошел в дом через кухню — разгоряченный и потный, но более спокойный. Его даже начала мучить совесть. Зара не сделала ничего, что оправдало бы его недавнюю резкость. Ему ведь ничего не стоило вести себя с ней вежливо и доброжелательно в оставшиеся часы ее пребывания в особняке. Она это заслужила.

Зара подняла на Томаса глаза от кастрюли, в которой размешивала что-то очень вкусное. Во взгляде молодой женщины Томас прочел настороженность и недоверие и возненавидел себя за то, что запятнал ее утреннее счастье.

Однако, к его удивлению, на щеке Зары обозначилась ямочка, а в глазах цвета морской волны заплясали бесенята.

— Я только что догадалась, что ты превратил восхитительный стеклянный павильон в тренажерный зал.

Томас был ужасно рад, что она улыбается, но чувство вины все еще не покинуло его. Зара увидела выражение его лица и засмеялась, снова сделав атмосферу легкой и приятной.

— Возможно, я поставил туда маленькую беговую дорожку.

— И?

— И гребную установку.

— И еще?

— Велотренажер. Может быть, хочешь сама посмотреть?

Он протянул руку, и Зара приняла ее. Неоднозначный мир царил между ними, пока они шли по заснеженным тропинкам к центру сада, где павильон переливался в лучах закатного солнца. Томас открыл дверь и пропустил Зару вперед, предвкушая ее восторг.

— Ты выкопал тут бассейн! — Она пошла по бортику, не скрывая радостного изумления. — Томас…

Ему безумно нравилось слышать, как Зара произносит его имя.

— Не похоже на банальный скучный тренажерный зал?

— Сам знаешь, что нет.

— Это единственная часть поместья, которую я радикально изменил. Думаю, никто из местных жителей не одобрил бы, если бы увидел.

— Что тут можно не одобрить? Ты сохранил оранжерею, а бассейн выдержан в том же стиле, что постройка. — На взгляд Зары, стилизация под Античность получилась убедительной. — Хорошее место для вечеринок.

— Ты не оставляешь попыток вернуть меня в социум?

Зара хихикнула.

— Я терпеть не могу сборища людей, которые пьют коктейли и говорят ни о чем.

— О да, простые смертные должны казаться невероятно узколобыми такому философу-затворнику, как ты.

Томас улыбнулся ее уколу и неожиданно для себя решился на абсолютно честный ответ.

— Мне неуютно среди людей, которые знают обо мне то, чего не знаю я сам. Они ссылаются на какие-то мои слова и поступки, которые я не помню. Словно все имеют надо мной преимущество. Это заставляло его чувствовать себя беззащитным и безоружным. Томас с детства ненавидел находиться в уязвимой позиции и не предполагал, что окажется в ней снова.

— Ну и что? — Зара выразительно пожала плечами. — Я вот не обременена энциклопедическим образованием. Наверное, в обществе все считают меня дурочкой.