Символы распада - Чингиз Абдуллаев

«А вдруг он пойдет обратно?» — испуганно подумал Сухарев.Это заставило его действовать быстрее.

Он начал лихорадочно крутить колесо тормоза. Состав соскрежетом останавливался. Еще немного, и он встал.

— Вот и все, сучьи дети, — сплюнул Сухарев, —вот я и стал миллионером.

Он спрыгнул и подошел к своему вагону. Теперь предстоялооткрыть его таким образом, чтобы не попасть под свалившийся лес, но он умел этоделать. Сначала нужно отодвинуть дверь до конца. Потом открыть среднееотделение вагона и успеть отскочить в сторону, когда лес покатится вниз. Онделал это несколько раз и знал, как все рассчитать. Вскоре он уже оказался ввагоне. Внутри специально было оставлено больше места, чем в обычных вагонах, икоротко нарезанные доски лежали в три продольных ряда, чтобы можно было, быстросбросив один из них, освободить ящики. Он резко дернул задвижку и отскочил всторону, глядя, как доски сыплются из вагона на землю. Показались ящики.

Сухарев вздохнул. Нужно торопиться. Эти балбесы могутспохватиться и вернуться. А ему одному с двоими не справиться, тот в курткеявно профессиональный спортсмен, сразу видно по его плечам. Сухарев оглянулся,одному ему ящик явно не вытащить. Нужна помощь. Но где ее взять? Покасопровождающие спохватятся, он должен быть далеко. В последнем вагоне есть небольшаятележка, вспомнил он. Как раз подойдет под один ящик. С трудом, но подойдет.

Он снова побежал к последнему вагону, открыл двери, залезвнутрь. Все это требовало немалых физических усилий, и он почувствовал, чтозадыхается. Сбросил тележку вниз, потащил ее к своему вагону. Теперь предстоялосбросить вниз один из ящиков.

— Врешь, Сириец, — шептал он ожесточенно, —врешь, сукин сын, я все равно буду первым, буду как ты.

Он схватился за ящик. К его удивлению, он оказался не оченьтяжелым. Сухарев потащил его к выходу из вагона. С трудом подтянул к краю, чутьотдышался. Потом спрыгнул вниз, подставил тележку, которую использовали толькодля мелких грузов. Нужно будет повернуть ящик боком, подумал он. Сириецнаверняка набил в него все свои ценности. Теперь важно, чтобы ящик не разбился.Он огляделся вокруг, потом снял с себя пиджак, брюки и бросил на тележку.Костюм он себе купит новый. Полез снова в вагон и осторожно начал сталкиватьящик на свои вещи. В последний момент ящик выскользнул из рук, послышалсяглухой стук, но дерево выдержало. Сухарев перевел дыхание, спустился вниз.

В семейных трусах и в черной рубашке, весь запыхавшийся ирастрепанный, он выглядел комично. Теперь следовало достать брюки. Он с трудомвытянул их из-под ящика, потом достал пиджак. Повернул ящик на тележке боком ичуть ли не бегом поспешил к дороге.

«Нужно проверить оба ящика», — подумал он. Но каким-тозвериным чутьем уже слышал дальние крики людей, спешивших к отцепившемусясоставу. Нужно было торопиться. Он бежал, толкая перед собой тележку, зная, чтовпереди за кустами должна быть дорога. Добежав до поворота, он обернулся иувидел, как к вагонам бегут люди.

«Пусть считают, что случилась авария», — злобно подумалон, тяжело дыша и выкатывая тележку на дорогу. Теперь главное быстро остановитьмашину, которая идет в Хельсинки. А там он знает где укрыться. И в кармане унего пять тысяч долларов, а с такими деньгами он найдет в Финляндии и машину, идом, где можно спрятаться.

Он выскочил на дорогу и почти тут же увидел машину. Кажется,«Форд-Мустанг».

— Стой, — закричал изо всех сил Сухарев, —остановись.

Водитель, очевидно недавно проехавший границу и свернувшийсюда по неизвестным причинам, резко затормозил.

— Что случаться? — на ломаном русском спросилводитель.

— Тьфу ты, черт, финн попался, — разозлилсяСухарев, — слушай, браток, у меня важный груз, очень важный, ты понимаешь?

— Я понимать русский. — Мне в город срочно нужно,в город, — кричал Сухарев, показывая в сторону города.

— Я понимать, — кивал водитель.

— Помоги, браток, давай погрузим мой ящик к тебе вмашину.

— Он не пойдет. Багажник не закрываться, — покачалголовой финн.

Это был добродушный, полноватый и рыхлый человек лет сорока.

— Ничего, ничего, родной, — уговаривал егоСухарев, — мы его обвяжем веревками, веревками обвяжем, чтобы не упал.Ничего, родимый.

— Нельзя веревка, машина портиться, — показал финнна свой автомобиль, — машина садиться и портиться.

— Да-да, правильно. Но мне срочно нужно, — умолялСухарев, — я тебе заплачу. Сколько хочешь заплачу. Хочешь триста долларовдам, хочешь пятьсот.

— Не нужно денег. Машина портиться.

— Тысячу дам. Исправишь свою машину. Только отвези меняв город, — закричал в отчаянии Сухарев, обезумев от волнения.

— Давай грузить твой ящик. Деньги не надо, —сказал финн, — но ты платить за мои рессоры и шины, если они рваться.

— За все заплачу, я и за бензин заплачу, — ликовалСухарев, — только давай быстрее, дорогой, давай быстрее.

У оставленного состава уже суетились люди. Землистое лицоИностранца, обнаружившего, что пропал один ящик, стало белого цвета. Он что-тогневно кричал своему спутнику, и тот, грязно ругаясь, звал Сухарева. Вокругсуетились люди, в том числе и машинисты, не понимавшие, как могла произойтитакая авария и куда исчез Сухарев.

А тот в это время поднимал ящик вместе с водителем, пытаясьуложить его в багажное отделение машины. Спутник Иностранца увидел следытележки и, показывая на нее, перестал ругаться. Он, очевидно, не слишком хорошопонимал напарника, но быстро соображал в таких случаях. И поэтому побежал всторону проселочной дороги, туда, где за кустами грузили в машину один изящиков.

Погрузив его и связав багажник, Сухарев сел рядом сводителем.

— Трогай, дорогой, — устало сказал он.

Водитель кивнул, и машина тронулась. Когда коренастый добралсядо дороги, там было только облако пыли от отъехавшего автомобиля. Сидя в машинеи немного успокоившись, Сухарев вдруг с ужасом представил себе гнев Сирийца. Ипонял, что дороги назад у него нет. Алкоголь окончательно выветрился во времяего физических упражнений по доставке ящика к машине, и теперь ему сталогрустно и немного страшно.

«И зачем только я это сделал, — вдруг подумалон, — нужно поскорее позвонить домой и предупредить Надю, чтобысматывалась. Они и ее не пощадят».

И тут он заметил мобильный телефон, висевший на проводепитания в автомобиле. Он схватил трубку.

— Можно я позвоню? — показал он на телефон.

— Нельзя, — упрямо сказал водитель, — это мойтелефон.

— Знаю, что твой, — усмехнулся Сухарев, —одну минуту говорить буду. Надо, вот тебе за минуту разговора. Он достал изкармана стодолларовую бумажку и вложил ее в карман водителя. Тот ошалелопокачал головой, но позвонить разрешил. Для финского водителя была неприемлеманепомерная плата за помощь в доставке груза, но за телефонный звонок он взялденьги безо всякого угрызения совести. Телефонные разговоры стоили денег, ииностранец должен был за них заплатить.