Под струной - Василий Головачев

Подробностей произошедших на «Биче» неделю назад событий Мозес не знал, но даже посочувствовал китайцам, потерявшим новейший корабль, и восхитился сноровкой русских космонавтов, сумевших не только спасти уцелевших членов экипажей индийской и китайской экспедиций, но и справиться с морлоками, недооценившими их самоотверженность.

Зеррин вдруг напомнил ему о себе.

Когда они возвращались на катере на корабль, он сказал угрюмо:

– Командовать подъёмом деструктора буду я!

На что Мозес ответил с обманчивой простодушностью:

– Да флаг вам в руки, оберст. В этом вопросе я вас не ограничиваю. У нас полно других забот.

По возвращении отряд пассажиров на борту «Ынхи» действительно разделился.

Команда Зеррина принялась выгружать технику для освобождения и подъёма деструктора, группа Мозеса в составе бельгийца Акселя Якобса, украинца Сёмы Млынника, египтянина Хасана Кабиха и американца Рафаэля Ривера занялась исследованием погружённых в щебень и лёд отсеков морлокской станции.

Работать было очень тяжело, в основном из-за «спонтанного раскачивания» тел: сохранять равновесие и концентрацию при каждом шаге удавалось не каждому. Но терпели, понимая, что лучше не будет, и торопились изо всех сил, так как помнили, что к «Бичу» вот-вот отправятся исследовательские и правительственные делегации разных стран.

Больше двух часов Мозес и соратники потратили на осмотр помещений морлокской станции.

Некоторые из них ещё были заполнены тёплой водой, естественной средой обитания «мини-драконов», и попасть внутрь можно было только после проделывания дыр в стенах. Однако найти пока что-либо ценное не удалось, за исключением мелких предметов обихода. Впрочем, погрузили на катер и эти мелочи. В тех же отсеках, что оказались без воды, вытекшей наружу и застывшей причудливыми фестонами и языками, уже побывали участники первой экспедиции, русские и американцы, поэтому они были абсолютно пусты.

Единственная вещь, которую можно было условно отнести к ценным артефактам, представляла собой необычную конструкцию, напоминающую земной унитаз, нашли ее в небольшом закутке станции, опять-таки похожем на земной туалет. Возможно, этот объект и в самом деле выполнял у морлоков, которым тоже требовалось отправлять физиологические потребности, те же функции.

Сначала брать его не хотели, в основном из-за размеров, потом экспресс-анализ показал, что «унитаз» сделан из очень редкого на Земле металла – рения, намного дороже золота, и морлокское изделие всё же переправили на борт «Ынхи».

Отдохнули от напряга: всё-таки крейсер имел кое-какую полевую защиту, и гравитация «Бича» внутри корабля действовала на космонавтов слабее.

Мозес связался с Зеррином, который безостановочно, с упорством маньяка возился в кратере на глубине сотни метров, командуя своими бойцами.

– Что-нибудь получается, оберст?

– Получается, – буркнул турок. – Здесь три кабины и антенный комплекс… надо разъединить… скоро начнём вытаскивать на поверхность.

– Помочь?

– Занимайтесь своими делами. – Зеррин отключил связь.

– Ублюдок безмозглый! – пробормотал Мозес злобно, потом расслабился. – И чёрт с тобой! Не успеете до визита американцев или русских – ваша проблема.

Через час он принял решение сделать пару челночных походов на катере вдоль «Бича». Воображение рисовало развалины древних сооружений, полные раритетов, и разбитые остовы чужих космических кораблей, также таящие в себе неведомые клады. На Земле они могли стоить миллионы и даже десятки миллионов руаней – золотых стандартов, заменивших лопнувший доллар.

Катер поднялся «над» округлой горой ледяных и каменных глыб, осевших на струну и похоронивших морлокскую станцию, и двинулся на высоте трёх километров над «Бичом» в сторону его «носового» торца. Вёл катер Якобс, бывший спецназовец, член одной из частных военных компаний Нидерландов, нашедший своё призвание в нелегальном бизнесе с продажей старинных изделий.

Всматривались в бугристую трубу под аппаратом, то сужавшуюся, то расширявшуюся, до рези в глазах. Сильно мешали струи испарений, поднимавшиеся над ледяными буграми. Но особенно смотреть было не на что. «Бич» за миллиарды лет блуждания между галактиками насобирал в основном пыль и снег, а также остатки разбитых планет и астероидов, поэтому глаза уставали от унылого пейзажа, тянувшегося, казалось, бесконечно. К тому же изрядно доставала тошнота, вызванная колебаниями силы тяжести, и спутникам Мозеса, да и ему самому, было несладко.

Наконец на сто первом километре от разбитой морлокской станции внизу на округлом ледяном волдыре диаметром в несколько километров показались какие-то шипастые структуры серо-жёлтого цвета, контрастирующие со снегами вокруг, и Мозес дал команду снижаться.

С высоты в сто метров шипастые структуры обнаружили сходство с земными кактусами, известными под названием «голова старика»[7], проросшими сквозь толстые слои снега и льда.

– Будем садиться? – жадно спросил Сёма Млынник.

Мозес ответил не сразу. «Кактусы» ему не понравились, словно и вправду были головами усопших великанов, туловища которых утонули в снегах.

– Не вижу смысла, это не развалины.

– Что-то живое.

– Было когда-то живое, да замёрзло насмерть.

– Неужели на «Биче» когда-то была жизнь?

– С какого бодуна тебя это интересует? – полюбопытствовал Якобс.

– Про жизнь всегда интересно, – бесхитростно и не слишком вразумительно пояснил Млынник. – Говорят, в космосе тучи всяких монстров ошиваются. Может, на «Бич» какие-то семена выпали да проросли?

– Мне по барабану.

– Летим дальше, – прервал «учёный» разговор Мозес, глянув на Солнце, появившееся на передней полусфере блистера.

Фильтры погасили его пламенный огонь, но земная звезда уже приблизилась настолько, что увеличилась вдвое по сравнению с тем, что было видно с поверхности Земли, и поляризационная оптика катера не справлялась с потоком света.

Мозес пожалел, что направил аппарат к переднему концу «Бича». Теперь им всё время надо было лавировать, чтобы лучи Солнца не кололи глаза. Но поворачивать назад, преодолев больше сотни километров, не хотелось.

– Смотрите в оба! Ещё полчаса покружим и назад.

Однако им неожиданно улыбнулась удача.

Не прошло и пяти минут, как под катером вырос очередной снежно-каменно-ледяной пузырь, из которого торчали чуть погнутые девять мачт в ряд, словно венчавшие палубу какого-то древнего парусного корабля.

– Вот это другое дело! – сказал Мозес, выслушав ликующие вопли «археологов». – Надеюсь, здесь нам повезёт. Аксель, ищите место для посадки.

Катер сманеврировал и опустился рядом с крайней «мачтой», облизанной тонким слоем льда. Сквозь эту прозрачную плёнку было видно, что цвет мачт вишнёво-красный, словно они были раскалены до высокой температуры.