Асы контрразведки - Сергей Москвин

Возможно, в иные времена замполит в конце концов и обратил бы внимание на странное поведение молодого офицера. Но политотделы в воинских частях к тому времени уже расформировали. А командование бригады было озабочено другими проблемами. Совсем недавно закончилась афганская война. Последние советские части покинули территорию Афганистана, но перестрелки на границе случались чуть ли не ежедневно, и банды наркокурьеров регулярно проникали на территорию Таджикистана. К тому же и некогда мирный Таджикистан превратился в «горячую точку». Внезапно вооружившиеся таджикские кланы принялись отчаянно бороться за власть, подчас вырезая своих противников целыми селениями. Бригада спецназа, где служил Борис Молчанов, не раз вставала заслоном между враждующими областями, подвергаясь при этом обстрелам с той и другой стороны. Фактическое участие российских спецназовцев в боевых действиях требовало от командования бригады постоянного поддержания боеспособности, и на анализ душевных переживаний отдельных офицеров у командиров не оставалось ни времени, ни сил. Боеспособность гранатометного взвода лейтенанта Молчанова всегда была на высочайшем уровне. Учебные стрельбы гранатометные расчеты стабильно выполняли только на «отлично», а уж когда наводку осуществлял командир взвода, цель неизменно поражалась с первого выстрела. Для командира бригады и его заместителей этого было вполне достаточно, и в душу Молчанову они не лезли.

В январе 95-го часть бригады спецназа, включая и гранатометный взвод Бориса Молчанова, перебросили на Северный Кавказ, направив ее в Грозный, в самое пекло чеченской войны. По всему Грозному горели подбитые боевиками российские танки и бронемашины, и гибли под пулями чеченских снайперов бездумно посланные в бой восемнадцати– и девятнадцатилетние мальчишки. И все же, несмотря на отчаянное сопротивление засевших в руинах домов боевиков, спецназовцы справились с поставленной бригаде задачей – выбили противника из города, а затем вместе с остальными частями федеральных сил принялись выдавливать боевиков в горы. Те сопротивлялись с остервенением фанатиков. Горные села и свои тренировочные лагеря боевики превратили в настоящие крепости, возведя вокруг них целую систему фортификационных сооружений, изобилующих дотами и дзотами. На штурм одной из таких высокогорных крепостей однажды и был направлен взвод старшего лейтенанта Молчанова, из которого к тому времени осталось чуть более двух третей личного состава. Бои по освобождению Грозного стоили жизни немалому числу спецназовцев. Однако за все время пребывания в Чечне сам Молчанов не получил даже легкого ранения. «Наверное, сразу убьют», – невесело шутил он сам с собой.

Ранним утром под прикрытием тумана гранатометчики начали подниматься в гору, на вершине которой располагалась цитадель боевиков. Используя естественные укрытия на склоне, Молчанов вывел бойцов на расстояние прямого выстрела. Гранатометчики умело замаскировались, после чего началась кропотливая работа по выявлению огневых точек противника. Когда покрывающий гору туман окончательно рассеялся, Молчанов нашел амбразуры четырех дзотов. В ходе предыдущего боя было выявлено пять укрепленных огневых точек противника. Командиру гранатометного взвода оставалось найти последний пятый дзот, когда между ним и позициями чеченских боевиков внезапно вздыбилась земля и все потонуло в грохоте взрывов. Борис не стал гадать, что произошло: внезапный артобстрел или внеплановый налет тактической авиации. Он понял только одно: если у чеченцев, отрывших в земле укрытия на случай таких налетов, есть шанс уцелеть, то его бойцы, располагающиеся практически на открытом склоне, обречены. Придя к такому выводу, он не стал тратить время на то, чтобы попытаться хоть кого-нибудь из них спасти, а нырнул в ближайшую воронку и вжался в землю. Один из разрывов прогремел совсем близко с воронкой, где укрылся Борис. Старшего лейтенанта присыпало землей, и он потерял сознание.

Борис очнулся в полной темноте и поначалу не мог сообразить, где находится. Но постепенно сознание вернулось к нему, и он вспомнил, как очутился в воронке. В ушах звенело – верный признак контузии, но разрывов не было слышно, и Борис попытался выбраться. Он приподнялся на руках, встал на четвереньки, земля осыпалась с его спины, и Борис увидел бьющий по глазам солнечный свет. Вместе со светом в мир вернулись и звуки. Молчанов услышал человеческую речь, хотя и не смог разобрать слов, а когда глаза привыкли к свету, увидел окруживших его чеченцев с автоматами в руках и зелеными повязками на головах. За спинами чеченцев, на изрытой взрывами земле, лежали искромсанные осколками и обожженные пламенем останки солдат его взвода. Но Борис не ощутил в себе жалости к погибшим. Ее вытеснила злость к тем, кто вольно или невольно уничтожил его взвод. К ним он испытывал даже больше ненависти, чем к окружившим его чеченским боевикам. Один из чеченцев направил в лицо Борису свой автомат и, перейдя на русский язык, спросил:

– Спецназовец?

Голова Бориса раскалывалась от боли, к тому же его нестерпимо тошнило, поэтому он даже не испугался того, что его могут немедленно расстрелять. Но затуманившееся сознание продолжало бороться за жизнь. Борис отрицательно мотнул головой и ответил:

– Нет. Гранатометчик.

Ехидно скалящийся чеченец, стоящий рядом с тем, кто задал вопрос, наклонился к его уху и что-то прошептал на своем языке. Выслушав его, первый боевик опустил свой автомат и, обращаясь к захваченному русскому лейтенанту, приказал:

– Нам нужны гранатометчики. Ты обучишь наших бойцов. – И, очевидно, забыв, что говорит по-русски, крикнул двум своим боевикам: – Заберите его.

Те тут же спрыгнули в яму и, ухватив Бориса за руки, вытащили его из воронки. Потом был путь по узкой тропе куда-то в горы. Захваченный в плен русский офицер выглядел так плохо, что чеченцы даже не стали ему связывать руки и ограничились тем, что отобрали у него оружие. В соседнем ущелье чеченцев ждали оседланные лошади. Бориса тоже усадили на лошадь и лишь тогда привязали его руки к луке седла, затем натянули на голову закрывающую глаза черную шапку-чулок, и караван тронулся. Когда с него вновь сняли закрывающую глаза шапку, Борис увидел, что находится в одном из горных учебно-тренировочных лагерей чеченских боевиков. Командующий лагерем полевой командир встретил плененного офицера вполне дружелюбно. Он прекрасно говорил по-русски и охотно рассказал Борису, что гора, на которую взобрались гранатометчики, подверглась массированному обстрелу из установок залпового огня «Смерч». Боевики знали о готовящемся ударе, поэтому заранее покинули свои позиции, а вот штурмующих гору российских солдат о предстоящем артобстреле никто не предупредил. «Смерчи» ударили по своим и всего за несколько секунд уничтожили весь гранатометный взвод. В конце своего рассказа чеченский полевой командир предложил Борису перестать служить командованию, которое предает своих солдат, и перейти на службу к защитникам свободной Ичкерии. Для большей аргументации своего предложения чеченец пообещал платить Борису хорошие деньги, если тот согласится, и расстрелять его, если откажется. Мысль о собственной, возможно, мучительной смерти в безвестности показалась Борису глупой и бессмысленной, а против обещанных денег он ничего не имел, поэтому предложение чеченского полевого командира принял сразу и без колебаний.