Послезавтра - Аллан Фолсом

– Мы с вами знакомы?

– Я полицейский. – Маквей показал значок.

У Осборна отчаянно забилось сердце. На секунду ему показалось, что он опять, как только что в сувенирном магазинчике, окажется на грани обморока. Он с трудом произнес:

– Ничего не понимаю. Что-нибудь случилось?

Из-за угла появилась пожилая пара в вечерних костюмах. Маквей посторонился, давая им пройти. Те улыбнулись и слегка кивнули. Подождав, пока они отойдут подальше, Маквей вновь взглянул на Осборна.

– Почему бы нам не зайти к вам в номер? – Он кивнул на дверь осборновского номера. – Или, если хотите, можем спуститься в бар.

Маквей по-прежнему говорил доброжелательно, без малейшего нажима. Ему, собственно, было все равно, где разговаривать с Осборном – в номере или в баре. Так или иначе, наутек хирург не бросится – это было ясно. А номер Маквей уже успел осмотреть.

Пол встревожился не на шутку, но старался не показать этого. В конце концов, пока он ничего еще не натворил. Разве что с помощью Веры раздобыл сукцинилхолин, что, конечно, не вполне законно, но уголовным преступлением не является. К тому же этот Маквей работает в лос-анджелесской полиции. Здесь, в Париже, у него вообще нет никаких полномочий. Главное – не паниковать, сказал себе Осборн. Будь вежлив, попытайся выведать, что ему от тебя нужно. Вполне возможно, речь идет о какой-нибудь ерунде.

– Можно и у меня, – сказал он вслух, открыл дверь и пропустил Маквея вперед. – Прошу садиться. – Он закрыл дверь, бросил ключи и газету на столик. – Если не возражаете, я зайду в ванную, сполосну руки.

– Не возражаю.

Маквей присел на край кровати и осмотрелся, а Осборн скрылся в ванной. Комната выглядела точно так же, как утром, когда детектив с помощью удостоверения и взятки в двести франков, врученной горничной, проник сюда с незаконным обыском.

– Выпить хотите? – спросил Осборн, вытирая руки.

– Только за компанию.

– У меня нет ничего, кроме шотландского виски.

– Годится.

Осборн принес полбутылки «Джонни Уокер». Взял с подноса на письменном столе два стакана, упакованные в целлофановые пакеты, разорвал целлофан и разлил виски.

– Льда, увы, тоже нет, – сказал он.

– Так сойдет. – Взгляд Маквея упал на кроссовки Осборна, покрытые толстым слоем засохшей грязи.

– Пробежку устраивали?

– Что вы имеете в виду? – спросил Осборн, передавая детективу стакан.

Маквей кивнул на его ноги.

– Обувь у вас грязная.

– А, это… – Осборн скрыл заминку за усмешкой. – Да вот ходил погулять. Вокруг Эйфелевой башни что-то пересаживают, перерыли весь парк. Дождь, знаете ли. Такую грязь развели…

Маквей отхлебнул виски, а Осборн воспользовался паузой, чтобы попытаться угадать – удалось ему обмануть детектива или нет. Собственно говоря, он не врал: вокруг Эйфелевой башни и в самом деле велись какие-то работы. Накануне Осборн проезжал мимо и видел это собственными глазами. Тем не менее лучше сменить тему.

– Так что вам от меня нужно? – спросил он.

– Значит, так. – Маквей явно колебался. – Я был в вестибюле и видел, какое впечатление на вас произвела статья в газете. – Он кивнул на газету, лежавшую на столике.

Осборн тоже отхлебнул виски. Вообще-то он почти не пил, но в ту самую ночь, когда он впервые столкнулся с Канараком, а потом угодил в полицию, после возвращения в гостиницу Пол заказал бутылку. Сейчас он был очень этому рад.

– Так вот почему вы здесь…

Он посмотрел Маквею прямо в глаза. Итак, они знают. Главное – не проявлять лишних эмоций, не вилять. Попробуем выяснить, что именно им известно.

– Как вы знаете, господин Пакар являлся сотрудником одной международной компании, – сказал Маквей. – Я нахожусь, тут, в Париже, совсем по другому делу, работаю в контакте с парижской полицией. И вдруг это убийство… Мне сказали, что вы были одним из последних клиентов господина Пакара. – Маквей улыбнулся и еще отхлебнул из стакана. – В общем, местные полицейские попросили меня зайти к вам и побеседовать. Как-никак мы ведь оба американцы. Нет ли у вас каких-нибудь догадок или подозрений? Вы понимаете, что я не могу вести допрос официально. Просто им нужна помощь.

– Да, я понимаю. Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь.

– Показалось ли вам, что господин Пакар чем-то был встревожен?

– Может быть, но он никак этого не проявил.

– Позвольте узнать, почему вы его наняли?

– Я его не нанимал. Я обратился в компанию «Колб интернэшнл», а они прислали ко мне этого человека.

– Я не это имел в виду.

– Тогда позвольте не отвечать на ваш вопрос. Это дело личное.

– Доктор Осборн, речь ведь идет об убийстве, – сказал Маквей таким тоном, будто обращался к суду присяжных.

Осборн отставил стакан. Надо же, он ничего еще не совершил, а его уже пытаются обвинить. Это ему совсем не понравилось.

– Послушайте, детектив Маквей, Жан Пакар работал на меня. Да, он погиб. Я сожалею об этом, но не имею ни малейшего представления о том, кто мог его убить и почему. Если вы пришли ко мне только за этим, то напрасно потратили время!

Осборн встал и сердито сунул руки в карманы. Его пальцы нащупали коробочку с ампулами и еще одну со шприцами. Это маленькое напоминание заставило Осборна сменить тон.

– Ладно, извините. Я вовсе не хотел на вас кидаться. Сорвался из-за того, что узнал об убийстве. Это меня буквально потрясло… До сих пор не могу опомниться.

– Скажите хотя бы, выполнил ли господин Пакар ваше задание?

Осборн молчал. Как отвечать? Что, черт побери, ему надо? Знают они о Канараке или нет? Что будет, если ответить утвердительно? Если сказать «нет», то можно и попасться.

– Так выполнил или не выполнил?

– Выполнил, – решился Осборн.

Маквей внимательно посмотрел на него, допил виски. Подержал немного пустой стакан, словно не зная, куда его поставить, а потом внезапно впился в Осборна взглядом.

– Знаете ли вы человека по имени Петер Хосбах?

– Нет.

– А Джона Корделла?

– Тоже не знаю. – Осборн терялся в догадках, не понимая, куда клонит Маквей.

– А Фридриха Рустова? – Маквей закинул ногу на ногу. Осборн увидел полоску белой, безволосой кожи между краем брюк и носками.

– Нет, такого я тоже не знаю. Это что, подозреваемые?

– Это люди, пропавшие без вести.

– Нет, их имена мне ничего не говорят.

– Ни одно из них?

– Нет, ни одно.

Хосбах был немцем, Корделл англичанином, а Рустов бельгийцем. Все трое были обезглавлены. Маквей мысленно занес в свой мозговой компьютер, что Осборн даже не дрогнул, услышав эти имена. Фактор узнавания – ноль. Разумеется, не исключено, что Осборн – незаурядный актер или прирожденный лжец. Врачи ведь часто лгут, если считают, что так лучше для пациента.