Шотландская любовь - Карен Рэнни

– Где ты был? – прошептала Шона, перехватив взгляд Фергуса, когда брат шел к столовой.

Он остановился и в открытую посмотрел на Шону. Это смягчило ее гнев гораздо больше, нежели беззаботное пожимание плечами.

Последние несколько часов она провела, выполняя все прихоти американцев. Горячей воды? Да, конечно, одну минуточку! Еще шотландского виски? Нет проблем, мистер Лофтус.

Гордон прислал не просто соискательницу на должность кухарки, а помощницу кухарки из Ратмора и вдобавок к этому еще и молодую служанку.

Шона очень бы хотела отослать их обратно в Ратмор и передать Гордону, чтобы он поцеловал себя в красивый зад, но такой возможности у нее не было. Кроме того, служанка, которую звали Дженни, была в полном восторге от своего поручения и сияла, как медный таз.

– Его милость велели передать вам, что для нас это что-то вроде отпуска, – сказала она, приседая в реверансе. – Это ж все-таки Гэрлох, ваше сиятельство. Для нас большая честь тут находиться.

Иными словами, ей не придется им платить.

– Где ты был? – снова спросила она у Фергуса.

– Мне необходимо было побыть одному, – ответил тот, не собираясь пускаться в дальнейшие объяснения.

– Ты будешь с нами ужинать? – поинтересовалась она.

Фергус кивнул. По его виду было понятно, что он не очень-то хочет входить в столовую. Шона его не винила. Ей и самой не больно-то хотелось следующий час провести в обществе Мириам Лофтус и ее папаши.

Может, он не хочет встречаться с сиделкой?

– Что она для тебя значит, Фергус?

Он проигнорировал ее вопрос, и Шона фыркнула, раздосадованная сверх всякой меры. Какие же эти мужчины все-таки!

Фергус отвернулся и пошел в столовую, а она последовала за ним.

Столовая примыкала к пиршественному залу. Несколько десятилетий назад ее обставили заново, чтобы принимать пищу в изысканной обстановке, а не на лавках вокруг грубо отесанных столов. Посреди столовой стоял резной стол красного дерева, доставленный лет двадцать назад из самого Эдинбурга, и стулья, покрытые таким же резным узором и обтянутые темно-красной тканью.

Фергуса заметили, только когда он подошел практически вплотную к столу. Тогда Мириам Лофтус нежно улыбнулась ему – улыбкой радушной хозяйки дома, которая более подходила по статусу Шоне.

Лофтус ограничился приветственным кивком – он слишком увлекся виски. Наверное, надо было пригласить к столу Старого Неда, тогда они с Лофтусом могли бы всласть наговориться о достоинствах и недостатках каждой бочки в погребе.

Уж чего-чего, а вина и виски в Гэрлохе полным-полно.

Мириам, протянув изящную руку, пригласила его присесть рядом, и Фергус с радостью согласился, потому что этот конкретный стул стоял от Элизабет дальше всего.

Шона села рядом с мистером Лофтусом, по левую руку от него. По правую сидел Хельмут. Любопытно, великан пробует пищу хозяина?

Неужели этот американец такой мерзкий тип, что кто-то всерьез вознамерился его убить? Или он просто превыше всего ценит свою шкуру?

Элизабет похудела, ее взгляд стал более напряженным и осторожным, и лишь улыбка осталась прежней.

Так ли она заботлива с Томасом Лофтусом, как была с бойцами Девяносто третьего полка хайлендеров? Взбивает ли она ему подушки на ночь, убирает ли волосы с лица? Придвигается ли так близко, что пациент улыбается и чувствует, что уже в раю, а прекрасная светловолосая женщина – его личный ангел?

Каждый день в течение многих недель он терял своих людей. Штат сестер милосердия мисс Найтингейл[2]помог спасти жизнь бессчетному множеству раненых. Элизабет, работавшая в той палате, куда попадали в основном солдаты из Девяносто третьего полка хайлендеров, дарила им первый луч надежды и красоты за долгое-долгое время.

Помнит ли она те дни? Разве можно такое забыть? Каждый миг битвы, каждая секунда войны навсегда запечатлелись у него в памяти. Он отчаялся вернуться живым. Но тем слаще была каждая короткая передышка.

Помнит ли она, как он признался ей в любви, когда его полк отправляли домой в Альдершот? Ждала ли она его? Или просто забыла, как и все остальное?

Очевидно, забыла, раз так старательно не смотрит в его сторону.

Он перенес внимание на Мириам Лофтус. Американка весьма миловидна и, если он не ошибся, пребывает под впечатлением от его титула. Она дважды спрашивала его об обязанностях, которые сопутствуют титулу лэрда. Может, она считает, что он вроде как герцог? Или граф, покойный муж Шоны?

Фергус не знал доподлинно, чем в жизни занимался Брюс. В молодости он, конечно, заседал в парламенте и продвинул не один хороший проект. Но когда Шона вышла за него, он был уже староват и очень устал от жизни. Да, ему повезло заполучить в жены Шону Имри, будь он хоть сто раз граф.

Фергус любил сестру, однако это не мешало ему видеть ее недостатки. Она слишком эмоциональна, порывиста и безрассудна. Впрочем, в последнее время ей удалось нащупать в себе деловую жилку, да еще какую. Если бы не это, он бы сейчас не беседовал с американкой, у которой не только чудовищный акцент, но и которая с нескрываемым высокомерием игнорирует окружающих.

Главным образом тех окружающих, у которых нет титула.

А что до обязанностей лэрда, они в основном церемониальные. Некогда лэрд отвечал за благополучие клана. Если кто-то из его предков оказался бы в таких обстоятельствах, как он сейчас, то этот предок с радостью прибегнул бы к угону скота как средству спасения.

Фергус поразился: он с гораздо большим удовольствием согласился бы стать грабителем, нежели продать Гэрлох.

Кто-то приготовил изумительный ужин, и он намеревался насладиться трапезой вне зависимости от компании и того факта, что женщина, которую он некогда любил, притворяется, что знать его не знает и что никогда не целовала его и никогда не смотрела на него с любовью.

– Шона, у нас новая кухарка? – осведомился Фергус, как только возникла небольшая пауза в бесконечном рассказе Мириам о тяготах пути из Америки в Лондон и из Лондона в Гэрлох.

На другом конце стола повисло неловкое молчание.

Шона кивнула и взглядом дала ему понять: при посторонних ему не следовало бы задавать подобных вопросов. Да какое, к черту, ему дело до этих американцев? Он в любом случае не намерен продавать замок. Они вполне смогут прожить и так, просто нужно будет какое-то время на всем экономить. Однако Шона невероятно упряма. Если уж вобьет себе что-то в голову, сам Господь Бог эту мысль из ее головы не выбьет.

Шоне в пору замужества не пришлось много времени провести в свете, но уж распознать катастрофу в лицо она могла без труда. Мистер Лофтус прямо-таки отказывался поддерживать разговор, а когда она попыталась что-то спросить у гиганта, американец тут же ее оборвал: