Удержаться на краю - Алла Полянская

Вот только ей не нужен муж, совершенно.

Зазвонил телефон, и Люба напряглась – звонит дядя Андрей. Снова будет задавать вопросы, на которые у нее нет ответов.

– Люба, тут такое дело… – Она слышит тревогу в голосе дяди. – С похоронами Надежды придется повременить.

– Почему?

– Понимаешь, детка… в ее организме обнаружено некое вещество, довольно редкое, которое… в общем, нужны еще экспертизы, так что дату похорон перенесем. Я скажу, когда можно будет ее забрать.

– Что происходит?

– Любочка, просто пойми: Надя не сама умерла. – Бережной явно расстроен разговором. – Она была убита.

Люба ошалело смотрит на телефон, словно это аппарат виноват в плохих новостях.

– Убита? – Она обнаружила, что Женька устроился на коврике рядом с псом, включил на планшете мультики, и пес, похоже, вполне доволен данным положением дел – они вместе заинтересованно пялятся в экран. – Кому могло понадобиться убивать ее, да еще при помощи какого-то вещества?

– Люба, я свяжусь с тобой позже, сейчас у меня совещание. – Бережной спешит закончить разговор. – Просто имей в виду, что все не так просто, и в ту квартиру пока не ходи, мы ее опечатали. Ты ничего оттуда не забирала?

– Нет.

Люба вспомнила картину, которая так и осталась лежать в багажнике, и решила, что это не имеет значения.

– Ладно. Все, Любочка, держись. Не хочешь в гости приехать? Будем очень рады вас видеть.

– Пока никак, у меня собака тут…

– Да, я помню. Ну, ладно, что-нибудь придумаем.

Люба смотрит, как Женька обнимает пса, и думает о том, что убийца Нади и тот, кто попытался убить Милу, – один и тот же человек, и единственные настоящие свидетели – собака и кот.

Но убийца вполне может счесть, что и они с Георгием опасны.

– Вещество, которое использовал убийца Надежды Рудницкой, – то же, что найдено в крови Миланы Сокол. – Реутов полистал страницы отчета. – Расчет был на то, что токсикологию, кроме стандартных маркеров, делать никто не станет – и не стали бы, если бы Люба не рассказала о нападении на Милану.

– Думаю, чувак очень удивился, когда понял, что жертва выжила после нападения. – Виктор открыл холодильник в поисках пива. – Иди сюда, моя сиротка. Одна осталась, тебе тут страшно и холодно.

Он достал последнюю банку пива и огляделся в поисках кружки.

– Дэн?

– Я пас, пей сам. – Реутов не был фанатом пива, и приятель это знал, но банка последняя, и предложить половину было в правилах Виктора. – Кто я такой, чтобы становиться между вами.

– Да, эта крошка – последняя, надо послать кого-то за пивом.

– Ну, так стажера пошли, у Семенова их там десяток сидит, словари лопатят, бедолаги.

Они засмеялись. Капитан Семенов славился на все управление своей страстью к грамматике и безжалостно гонял стажеров, пишущих отчеты с кучей разнообразных ошибок. Семенов язвительно и очень смешно разносил своих безграмотных рабов, насмехался над их формулировками и требовал переделать, при этом пользоваться компьютерами и текстовым редактором запрещал. Стажерам выдавался набор школьных учебников и словари, и они, проклиная свое беззаботное детство, проведенное за игрой в доту и контрстрайк, вручную составляли отчеты, удивляясь многочисленным грамматическим открытиям, которые дарили им словари.

Польза, конечно, была – это признавали все. В отделе постепенно исчезли объявления типа «Кто нашол ножек с перломутровойручькойпрозьба вернуть в кабинет 206». Семенов был весьма острым на язык и, обнаружив подобное объявление на доске внутренних объявлений, мог разыграть целое представление в лицах, повествующее о времяпрепровождении несчастного бывшего двоечника в средней школе. Остальные ржали, про себя осознавая, что не стали объектом подобного разбора лишь по причине меньшей рассеянности.

И кое-кто из сотрудников, правильно оценивая свои возможности, втихаря завел себе на полке словарь.

Начальство посчитало, что у Семенова явный педагогический талант, поэтому работу со стажерами поручили ему. Миновать капитана при распределении стажеров по отделам стало невозможно, и это добавило головной боли начальникам отделов, потому что все характеристики, которые они составляли после прохождения стажерами практики, тоже шли через неугомонного капитана. И тут уж никакие «перломутровыеручьки» не катили, поскольку Семенов считал, что полиция должна вызывать уважение у граждан, а не гомерический хохот пользователей соцсетей при выкладывании очередного безграмотного шедевра в виде протокола, и под общие стенания остальных сотрудников продолжал упорствовать в своей ереси.

Конечно, если бы не Бережной, капитана давно бы сместили – далеко не всем нравилось, как он лютует по поводу грамматики, – но генерал тоже считал, что полиция должна вызывать уважение.

– Напиши Семенову, пусть пошлет какого-нибудь салагу за пивом. – Виктор вылил остаток содержимого банки в кружку и сделал глоток. – Тут надо копать в направлении – кому выгодно. Ну, допустим, племянница генерала была барышней вполне определенного свойства: квасила, регулярно устраивала шумные посиделки, к ней вечно шлялась какая-то шантрапа, из-за нее соседи не могли поставить на подъезд дверь с кодовым замком, и ее визитеры, да и просто обычные прохожие превратили подъезд в отхожее место… В общем, Надежда Рудницкая вела антиобщественный образ жизни, так что пока можем предположить, что она кого-то просто достала. Кстати, сестрица ее вообще другая. Вот как дети, выросшие в одной семье, в одинаковых условиях, – и такие разные. Принципиально разные, я бы сказал.

– Внешне похожи.

– Были похожи, Дэн. Вот это точнее – были похожи. – Виктор допил пиво и с сожалением заглянул в пустую кружку. – В детстве, подростками – скорее всего – были похожи вообще как двойняшки, разница-то между ними меньше года. Но потом в какой-то момент их пути разошлись, и по итогу Надежда выглядела лет на десять старше Любы. Допустим, кто-то убил ее, потому что она достала соседей. С натяжкой, но – допустим. То есть имеется какой-никакой мотив. Но кому могла помешать тихая, интеллигентная Милана Сокол?

– Не знаю. – Реутов изучает картотеку. – Работает на аутсорсинге: обслуживает сервера, она технарь. Чинит поломки, меняет сгоревшие детали, окончила наш радиотехнический институт пять лет назад – когда-то он выпускал специалистов для местного завода. В статусе вдовы. Помнишь то жуткое ДТП на трассе, недалеко от Привольного? Мы с тобой еще в старом отделе работали.

– Когда водила умер от инфаркта и грузовик, потеряв управление, врезался в рейсовый автобус?

– Да, это. – Реутов бросил в чашку пакетик с чаем. – В том ДТП погибли муж Миланы и свекровь, и эта квартира досталась ей.

– Ну, вряд ли она причастна.

– Она и не причастна, это случайность. Но я копнул, и оказалось, что в девичестве гражданка носила фамилию Клемпач, и вот родня у нее весьма красочная. Восемнадцать детей у мамаши-героини, и все, как один, кроме нашей фигурантки, – рецидивисты. Шестеро уже покойники… племяши тоже по зонам, кто постарше. Да, семейка та еще. Ну, парни тут – Саша, Ваня, Коля, Игорь и далее – ничего примечательного. И в процентном соотношении парней в семье было меньше, и преступления они совершали незатейливые: злостное хулиганство, воровство, разбой. Никаких извращений, короче, все просто, как ножка стула: украл, выпил – в тюрьму. Зато девчонок было с избытком, и имена им давали – закачаешься, и преступления у них, можно сказать, на почве страсти. Вот слушай: Карина Клемпач – квартирные кражи, сводничество. Кристина Клемпач – проституция, сводничество. Есения Клемпач – торговля наркотиками, скупка краденого. Аурелия Клемпач – нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, организация преступной группы… Да, эта милая барышня выйдет лет через пятнадцать, тут умышленное убийство. Есения, Аурелия – где они такие имена брали? Каролина Клемпач – проституция, вовлечение в занятия проституцией несовершеннолетних. Марианна Клемпач – проституция, скупка краденого, растление малолетних: дочку свою, одиннадцатилетнюю Ренату Клемпач, по сходной цене гражданам напрокат сдавала, пока та не оказалась беременной… Изольда… а, эту убила как раз Аурелия, что-то девочки не поделили. Изабелла – мошенничество, надо же, и хватило мозгов! Янина…