Сухих соцветий горький аромат - Ирина Зорина

— Марк, перестань, прошлого не вернуть, ты не виноват ни в чём. Мои родители тоже, видимо, догадались, мы вернулись с моря только к концу августа, так что ты всё равно не смог бы со мной встретиться до отъезда. Давай оставим это, не стоит бередить раны. Поговорим о чём-то приятном и лёгком.

— Но если бы я тогда не был таким дураком, ты сейчас могла бы быть моей! — он резко схватил меня за руку и развернул к себе. Рубашка на его массивной груди часто вздымалась. — Как мне вернуть тебя? Что мне сделать?

В моей груди что-то рвалось на части, и мне представлялось, что это рвётся моя измученная душа.

— Ничего нельзя сделать. Всё кончено, Марк. Просто нужно жить дальше, — тихо ответила я.

Он приблизился ко мне. Я почувствовала его дыхание и тепло его тела. Внутри вновь забилась раненая птица. Оглушительно хлопая крыльями, она больно царапала и клевала моё и без того истерзанное сердце. Я подняла голову, в небе всё так же кружились ласточки. По лицу заструились слёзы.

— Ты правда веришь в эти слова?

Слёзы лились из глаз, застилая взор. Теперь я видела маленьких шустрых птичек, беспрестанно круживших там, в далёком синем небе, словно через туман матового стекла. В ушах звенели их пронзительные жалобные крики.

— Если всё кончено, почему ты плачешь? Значит, чувства ещё живы, ты любишь меня.

Я не могла говорить, лишь отрицательно мотала головой.

— Я люблю тебя, люблю так же сильно, как восемь лет назад, так же сильно, как любил тебя до того, как отец увёз меня в этот проклятый Могилёв, а может быть люблю ещё сильнее. Слышишь? — почти кричал Марк. — Раз ты просишь, я исчезну, но знай, любить тебя я не перестану.

Он коснулся моей ладони, вложив в неё лист бумаги. Я вытерла слёзы и вопросительно посмотрела на Марка.

— Когда-то я обещал тебе показать свои стихи, но так и не сдержал обещания, хочу это исправить. Судьба была ко мне благосклонна, я увидел тебя вновь — это больше, чем то, на что я мог рассчитывать. Прощай, Аня.

Марк стоял так близко, я чувствовала, как часто бьётся его сердце. Его лицо приблизилось к моему, и я ощутила тёплое дыхание на своих губах. Он резко отстранился, посмотрел мне в глаза, затем отвернулся и быстро зашагал по тротуару.

Я развернула сложенный вчетверо лист бумаги. Там было небольшое стихотворение.

Твои волосы солнце гладит

И целует тебя в плечо.

Я хочу утонуть во взгляде

Ещё.

Упиваюсь опять прошлым,

Осушая память до дна.

Неужели была ты нарочно

Моя.

Над черёмухой дым соцветий —

Обольстительный запах любви.

Даже сквозь бесконечность столетий

Ты.

Внизу стояла дата: 12 апреля 2008 года. Стихотворение было написано больше двух лет назад. Чуть ниже ровным почерком был выведен телефонный номер.

«Я не перестану надеяться, никогда не перестану ждать», — слышала я голос Марка где-то в глубине своего сердца.

В понедельник первую половину дня я провела в благодатном одиночестве. С самого раннего утра Инга куда-то исчезла и явилась только к обеду. Я была рада побыть наедине с самой собой. Занимаясь повседневными делами, старалась расслабиться и ни о чём не думать, но мысли предательски бесцеремонно лезли в голову и не давали покоя. То и дело в памяти вспыхивали события вчерашнего дня: слова Марка, прикосновение его руки и эти пронзительные, разрывающие душу крики ласточек.

Когда вернулась Инга, пребывание с ней под одной крышей и мучительное ожидание приезда Сашки стало для меня невыносимым. Я вышла на улицу и около часа бесцельно бродила по городу. Наконец, вернувшись к общежитию, я решила не подниматься к себе, а подождать Сашу на скамейке под раскидистым клёном. Листья над головой приятно шелестели, лицо и руки согревало жаркое летнее солнце, мои ноги гудели от продолжительной ходьбы, но усталость была приятной. Настроение выровнялось, произошедшее уже не казалось таким мрачным и угнетающим. Я думала о Саше, о скором начале нашей совместной жизни и счастье, которое непременно ждёт впереди.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Это был Саша.

— Алло, — радостно выдохнула я.

— Привет, Ань. Я уже подъезжаю к тебе, можешь выйти на улицу? — его голос звучал надтреснуто, бесцветно.

— Я уже на улице, жду тебя, — на сердце у меня вдруг стало тоскливо. — У тебя всё нормально? Ты кажешься расстроенным.

— Буду через минуту, — сказал он и положил трубку.

Внутри мгновенно всколыхнулась тревога. Я чувствовала, что-то случилось. Хотя на улице стояла невыносимая жара, мне вдруг стало холодно. Я вскочила со скамейки и начала прохаживаться взад-вперёд.

Через несколько минут к общежитию подъехала машина, Саша вышел не торопясь и, легко хлопнув дверцей, посмотрел на меня. Его лицо было бледным и угрюмым.

— Привет ещё раз, — сказал он.

Я сразу ощутила холодок в его голосе, тревога усилилась. Обхватив себя руками, я попыталась согреться.

— Привет, — ответила я, — пойдём возьмём чемоданы?

— Подожди, я хочу поговорить.

Предчувствие чего-то неминуемого вдруг обрушилось на меня и оглушило своей тяжестью.

— Не буду мучить тебя долгим подведением к основному вопросу, начну сразу с главного. Ты вчера ходила на свидание с Марком Громовым?

Это был удар, которого я не ожидала, а потому не была готова его отразить. Врать было глупо и бесполезно, поэтому я решила сказать правду.

— Да, но это было вовсе не свидание, просто дружеская встреча.

— Тогда почему ты не сказала мне, что собираешься на эту «дружескую встречу»? Насколько я помню, ты говорила, что весь день будешь собирать вещи.

Я не знала, что ответить.

— Аня, у тебя чувства к нему? Скажи мне правду. Я не хочу быть наивным глупцом, который тешит себя надеждой на вечную любовь, а его возлюбленная встречается с другим мужчиной. Какой бы невыносимой ни была правда, я хочу её услышать.

— У меня нет чувств к нему! Я пошла на встречу только лишь для того, чтобы порвать с ним.

— То есть это уже давно продолжается?

— Нет же, боже мой, нет! Мы встретились впервые за восемь лет на той злосчастной вечеринке. Он до сих пор думает, что всё можно вернуть… Подбросил мне записку, когда мы были в ресторане, в ней он просил о встрече… И ещё он написал, что если я захочу, то исчезнет навсегда. Я не хотела идти, но потом решила, что должна поставить точку.

— Выходит, он дал тебе записку в ресторане?

— Он не давал мне записку, он подложил мне её в карман пиджака, наверное, когда я его сняла. Я ничего не знала.