Страстная мечта, или Сочиненные чувства - Ли Страсберг

В другом случае я столкнулся с таким явлением у актера, которое впоследствии я стал называть «состоянием сопротивления». В ходе работы над релаксацией, когда актер на первый взгляд пришел в состояние расслабленности, я всегда проверяю, действительно ли он полностью расслаблен, или только думает, что расслабился. Я беру его за кисть руки и поднимаю руку вверх. Если актер действительно расслаблен, то, когда я отпускаю кисть, рука падает сама. Если рука все еще напряжена, она так и остается висеть в воздухе. Затем актер осознает, что рука не упала и механически опускает ее. При этом он понимает, что только делает вид, что расслаблен. С некоторыми людьми, даже после того, как напряжение отпускает все их тело, происходит следующее: я беру их за кисть руки и отпускаю ее, рука остается на месте, хотя они не выказывают никаких признаков нежелания подчиниться. Я обнаружил, что обычно это указывает на приобретенную привычку сопротивляться любому требованию. Неважно, хочет ли того сам человек или другие люди требуют от него совершения какого-либо действия, первой реакцией его инструмента (тела) становится сопротивление.

Приведу наглядный пример. Одна актриса показала заметный прогресс в технике общего расслабления, однако у нее в теле все еще оставались зоны напряжения, которые давали о себе знать не только при выполнении упражнений на расслабление, но и в процессе игры на сцене. Во время одного упражнения, когда я поднял ее руку, то почувствовал напряжение с некоторым намеком на состояние сопротивления. Я сказал ей, что она напряжена, ожидая, что актриса сделает попытку расслабиться. Она никак не отреагировала на мои слова. Я повторил свое замечание и, чтобы убедиться, что она меня услышала и поняла, я слегка ударил ее по руке. Она немедленно расслабила эту область. Что-то заставило меня задать ей вопрос:

– Вас раньше наказывали?

Она ответила:

– Да.

– Часто?

– Да.

– Несмотря на наказания, вы продолжали упрямиться?

– Да.

Это позволило мне понять причину ее напряжения и скованности в шее и мышцах спины во время расслабления. Некоторые психиатры считают, что именно в этой области у человека сконцентрированы некоторые виды травматического эмоционального опыта прошлых лет. Никакие физические упражнения не помогут снять это напряжение, здесь необходимо наладить связь между сознанием и телом, и это главный объект изучения и работы большинства школ современной психологии.

Другой пример хорошо иллюстрирует не только роль привычки, но и степень влияния пережитых в прошлом эмоций на поведение человека. У одной молодой актрисы возникли сложности с расслаблением практически каждой зоны тела, но сильнее всего были напряжены ноги, включая стопы, – довольно редкое явление. Постепенно она научилась расслаблять некоторые части тела, но все попытки расслабить ноги оканчивались полной неудачей – такого раньше я еще не видел. Когда она выполняла упражнение на эмоциональную память, я попытался выяснить возможную причину ее необычного поведения, – необычного с технической точки зрения. Во время выполнения упражнения казалось, будто ей что-то мешает. В целом возникало ощущение, что она вступает в конфликт или в противоречие с тем, что пытается заставить себя сделать волевым усилием. Я захотел выяснить, что с ней произошло, когда она решила посвятить себя сцене. Что она чувствовала в тот момент? Тогда меня мало интересовала ее игра, гораздо больше заботили ее переживания, которые впоследствии оказали такое влияние на поведение на сцене. По мере выяснения деталей она внезапно проговорилась, что, когда только начинала свою карьеру на актерском поприще, ей сказали, что у нее никогда ничего не получится из-за ее внешности, а также потому, что она «слишком леди», чтобы быть актрисой. Оказалось, человеком, который изначально был против ее желания стать актрисой, был ее отец. Он и сказал: «Все актеры босяки и бродяги».

– Поэтому вначале мне было очень трудно, так как он приходил сюда в театр.

– И каждый раз вы…

– Как бы я ни садилась, ни двигалась, и что бы я ни делала, он повторял: «Леди себя так не ведут».

– И как это повлияло на ваше поведение на сцене? Когда вы выходили на сцену, то ощущали себя женщиной легкого поведения?

– На репетиции моей первой роли[22] он наблюдал за мной из зрительного зала, и когда мне нужно было сыграть эпизод в одном нижнем белье, его чуть (уф!) удар не хватил.

– Вот как! Значит, в первый раз, когда вы репетировали на сцене, он смотрел на вас из зрительного зала.

– Да.

– Что он сказал? Повторите в точности его слова.

– Он сказал: «Ты этого не сделаешь». А я ответила: «Сделаю». «Если ты собираешься играть эту сцену в одном нижнем белье, хотя бы сядь как леди» (смех).

– Это очень важно. Поэтому, когда вы поднялись на сцену, вас больше всего заботило…

– Как правильно сесть.

– Как держать ноги, а вовсе не как следует сыграть свою роль.

– Именно. Вы еще сказали, что я – смесь Бланш и Стеллы.

– Что я сказал?

– Вы сказали, что не можете понять, какой образ мне больше подходит – Бланш или Стеллы. А я тогда хотела лишь поскорее уйти со сцены.

– Все верно.

– Мне не хотелось оставаться на сцене. Мне было так неловко.

– Нет, дело не в этом. Вы были настроены на определенное поведение.

Этот случай был примером воздействия на человека определенного источника влияния в сочетании с особыми обстоятельствами репетиции важной сцены, случившейся первый раз в жизни. Такие факторы вместе с первоначальным напряжением постоянно влияют на исполнение роли.

На актера оказывают давление многие факторы. Каждый актер, например, озабочен тем, чтобы не забыть свой текст. Я могу это подтвердить, исходя из собственных ощущений. Много лет я не участвовал в съемках, и потом, когда мне предстояло сыграть во второй части «Крестного отца», больше всего меня волновало не перевоплощение в образ моего героя, а сумею ли я запомнить свои реплики. А вдруг что-нибудь забуду? Я всегда страдал от волнения подобного рода. В молодости у меня была прекрасная память (я и по сей день на нее не жалуюсь), я всегда очень легко запоминал свой текст. Все же на репетициях и на самом спектакле я страдал от приступов тревоги. Перед тем как произнести первую реплику, постоянно повторял ее мысленно. Я так боялся ее забыть, что шептал ее снова и снова, пока не выходил на сцену. Но когда оказывался перед зрителями, мой страх тотчас отступал. Я всегда полностью концентрировался на том, что делаю в тот или иной момент. Однако у многих актеров такое волнение может затруднять свободное выражение эмоций на сцене.

Однажды нам пришлось иметь дело с очень опытным актером. Мне казалось, он обладал большой силой таланта и эмоциональной убедительностью, однако не умел с ними правильно обращаться. Он репетировал сцену из пьесы «Ночь игуаны»[23]. В конце репетиции мы с каждым актером обычно обсуждаем задачи, которые он поставил самому себе в начале, и проблемы, с которыми он столкнулся. Этот актер сказал, что начал работать над сценой еще до того, как принялся заучивать свои реплики, и, к его удивлению, на репетиции произнес их, даже не задумываясь. Он объяснил, что чем больше погружался в то, что делал в данном эпизоде, тем меньше проблем у него возникало с текстом.