Четвертая дверь - Поль Альтер

– Кого же я видел три года назад на оксфордском вокзале? Действительно тебя? Если так, откуда взялся двойник, которого заметили Латимеры на лондонском? Мы уже поняли, что это не Боб Фарр.

Казалось, Генри уже собирался ответить, когда я выливал ему в бокал остатки коньяка, но, немного поразмыслив, произнес лишь:

– Скоро. Скоро вы все поймете.

– У тебя есть брат-близнец?

– Может, ты слишком мало знаешь о Бобе? – поддел друга Джон.

Генри насмешливо хмыкнул.

– Ты и половины не знаешь. Кстати, удивительно, что ни одна душа так и не сообразила, – добавил он. – На самом деле разгадка лежит на поверхности.

Наступила тишина.

Джон с задумчивым видом зажег сигарету:

– На поверхности, говоришь? Если помнишь, тайна тут не одна. Еще есть странные шаги, нападение на твоего отца. Я уж не говорю о смерти Боба Фарра, но это же, сам понимаешь, мелочи. Человека всего лишь прикончили в наглухо запертой комнате. Над чем тут ломать голову? – Джон немного помолчал. – Генри, я, конечно, не хочу выглядеть снобом, но меня гложет навязчивая мысль, что ты в курсе, кто во всем виноват. Ты знаешь убийцу.

Генри долго смотрел на Джона со странным блеском в глазах.

– Да, – наконец кивнул он. – Знаю.

– Но Генри! – вскрикнул Джон. – Ты обязан сообщить полиции. В смысле, если полностью уверен. Убийца по-прежнему на свободе, он может прикончить еще кого-нибудь!

Наш друг глотнул бренди и облизал губы.

– Это вряд ли, – чуть слышно произнес он.

Даже обладая бесспорными талантами иллюзиониста, Генри не умел предсказывать будущее. Да и как мог он предвидеть жуткую трагедию, до которой оставался буквально час?

Нас напугал пронзительный телефонный звонок.

– Не волнуйтесь, – сказал Джон, вставая. – Это Элизабет по мою душу.

Он быстро вышел в холл. Когда за ним закрылась дверь, я спросил Генри:

– Латимеры уже отчалили?

– Конечно, вчера вечером.

– Странно. Хоть бы зашли попрощаться.

– Нам и самим Виктор рассказал только утром. Они хотели уехать сегодня. Вчера весь день укладывали вещи, но, когда он поднялся к ним перед тем, как повидать нас, их уже не было. Ни чемоданов, ни машины, естественно. Виктор, кстати, страшно разозлился. «Немыслимо! Укатили ночью – и даже не сообщили! Можно подумать, я то и дело докучал им и учил жизни!»

– Они, должно быть, тронулись около полуночи, – заметил я. – Мне сегодня не спалось. Примерно в это время я слышал шум машины.

– Я тоже, – потупившись, пробормотал Генри.

– Все равно странно. Ну, хорошо, допустим, Элис вся на нервах. Но вот так украдкой ускользнуть посреди ночи…

Вернулся Джон и сообщил свои новости.

– Полчаса. После изнурительных переговоров я выторговал себе еще полчаса.

– Черт, ты действительно знаешь, как обращаться с женщинами, – холодно заметил я.

Джон не обратил на колкость внимания. Он двинулся к нам, но остановился перед окном и раздвинул штору.

– Снег перестал идти, но напа́дало, наверное, дюйма четыре. Друзья, посмотрите только на этот пейзаж! Серебристая луна на угольно-черном небе и чистая белизна повсюду!

Генри с шумом откашлялся, глядя на пустой стакан.

– На меня снег любопытно действует, Джон. От него всегда пересыхает в горле.

Столкнувшись с предательством вероломного бренди, так некстати сбежавшего из своего благословенного сосуда, мы не смогли найти иной альтернативы, кроме как призвать на подмогу подкрепление из Шотландии. Да, бар моего отца стал легче на одну почтенную бутылку виски, которую под восторженные аплодисменты и проводили в последний путь.

Тост за снег, похожий на белую мантию, родился сам. А еще через несколько минут мы уже безо всякого повода распевали «С днем рождения». Вскоре часы пробили десять. На последнем ударе вновь зазвонил телефон.

– Генри, возьмешь? Это Элизабет. Скажи, что никого нет дома.

Наш друг с улыбкой кивнул и вышел из комнаты.

Вернулся он через несколько минут со сверкающими глазами.

– Ваша невеста, мистер Стивенс.

Ошеломленный Джон с восхищением посмотрел на меня, затем встал и торжественно пожал мою руку.

– Джеймс, старина, поздравляю! Просто нет слов!

– Но, – пробормотал я, – у меня…

– Она сказала, что приедет чуть позже, Джеймс, – сообщил Генри. – Не волнуйся, просто супруг задержал ее больше, чем ожидалось, и…

– Ну и ну, замужняя женщина! – присвистнул Джон, округлив глаза. – Фьють! Если бы Бетти знала!

Генри подошел к камину. Со стороны казалось, будто он поглощен созерцанием пламени. Тем не менее, даже глядя на него со спины, я чувствовал, как он хихикает в рукав. Да, надо было хорошо надраться, чтобы сразу не распознать розыгрыш.

Одновременно понял и Джон. Он покатился со смеху.

– Я знал! Я все время знал!

– Прости, Джеймс, – сказал Генри, поворачиваясь ко мне. – Ошиблись номером. Я просто не мог устоять. Надеюсь, ты не обиделся?

Он вновь посмотрел на огонь.

Джон икнул.

– Невеста, ха-ха! Ну, ты сказанул! Уф, больше не могу!

– Что ты имеешь в виду? – возразил я. – Думаешь, у меня не может быть невесты?

– Ты прав, Джеймс, ты прав, – даваясь от смеха, отозвался Джон.

Он снисходительно похлопал меня по плечу, отчего я только сильнее взбесился. Но, не способный долго дуться, в итоге я и сам расхохотался. Все, разумеется, завершилось тостом за фальшивую невесту.

Из холла послышался звон. Часы отбили четверть одиннадцатого.

– Черт! – воскликнул Джон. – Вот теперь мне по-настоящему пора.

– Да ладно, посиди еще чуть-чуть. Не съест же она тебя. Давай выпьем!

– Нет, я и вправду побегу. Спасибо за чудесный вечер, Джеймс. Пока, Генри.

Джон ушел. Генри задумчиво посмотрел, как за ним закрывается дверь, затем внезапно хлопнул в ладоши.

– Джеймс, а что ты скажешь насчет партейки в шахматы?

– А почему бы и нет? Я уже три года тебя не громил.

– Посмотрим, посмотрим.

На самом деле Генри был сильным противником, и мне редко удавалось одержать над ним верх. Но сегодня я настроился серьезно.

Игра и виски закончились одновременно: без пятнадцати одиннадцать. Именно в это время я поставил Генри мат. Несмотря на внешнее безразличие, внутри мой друг совершенно точно бурлил, словно вулкан. Да и мое плохо сдерживаемое ликование не добавляло ему радости.