Алхимик - Паоло Бачигалупи

– Силе ?

Ван Цзюнь дернулся на звук ее голоса и почувствовал, как забилось сердце. За окнами висел густой туман Чэнду, блеклый, сырой. Дождь прекратился. Ван Цзюнь выбрался из кресла и подошел выглянуть в окно. Огней города видно не было – туман скрал все. Женщина смотрела на Вана, а ее собеседник сказал:

– Да, не то китайцы, не то европейцы проделали ему в голове кучу дыр. Сейчас они просто досадуют, что его упустили.

– Что делать нам?

– Я жду указаний из посольства. Тибетцы хотят, чтобы мы его уничтожили. Всё скулят, что душа его не возродится, если мы этого не сделаем.

Она засмеялась:

– А почему бы не записать его в новое тело?

– Не кощунствуй.

– Так как они это себе представляют? Фанатики – они такие…

– Неинтерпретируемые, – подсказал он.

– Так что, вся работа насмарку?

– От него бестелесного мало толку. Если записать его в новое тело, тибетцы его не узнают, а на китайцев тоже не надавить, если за ним никто не идет.

Она вздохнула:

– Жаль, что нам пришлось работать с ними. Лучше бы этого не было.

– Без тибетцев мы бы даже не знали, что надо искать мальчишку.

– Ну а сейчас они угрожают, что если мы его не отдадим, с нас Пали Лама шкуру сдерет или что‑то в этом роде.

– Палден Льямо, – поправил мужчина.

– Что?

– Палден Льямо, – повторил он. – Тибетская богиня. Считается покровительницей Тибета и нашего оцифрованного друга. – Он мотнул головой в сторону кубика на полке. – Ее изображают скачущей на муле по морям крови, а вместо попоны под ней содранная кожа ее сына.

– Какая милая у них культура.

– Видела бы ты эти картины! Красные волосы, ожерелье из черепов…

– Не стоит продолжать.

– Можно мне открыть окно? – спросил Ван Цзюнь.

Женщина обернулась к мужчине. Тот пожал плечами.

– Суйбянь , – ответила она.

Ван Цзюнь открыл задвижки и отодвинул широкое окно. В комнату ворвался прохладный ветер. Ван Цзюнь всмотрелся в оранжевое зарево тумана, высунувшись далеко в окно. Погладил губчатый органический экзоскелет здания, упругие соты отверстий. Внизу неясно виднелись силуэты рабочих, ползающих по поверхности гиганта. За спиной его продолжался разговор.

– Так что будем делать?

Он показал на датакуб:

– Мы всегда можем воткнуть его преосвященство в компьютер и спросить совета.

Ван Цзюнь насторожил уши. Ему хотелось снова услышать человека из компьютера.

– Китайцев не может заинтересовать сделка, даже если тело уже не существует?

– Может быть. Они бы стали держать кубик в ящике стола, как безделушку‑пылесборник. Если далай‑лама не перевоплотится, их вполне это устраивает. Одной головной болью меньше.

– Может, мы все же его сможем на что‑нибудь выменять?

– Боюсь, его ценность невелика. Если даже он перевоплотится, что нам с того? Пока это начнет сказываться, еще двадцать лет пройдет. – Он вздохнул. – Торговые переговоры начинаются завтра. Похоже, что операция с треском провалилась. Уже поговаривают о том, чтобы выкинуть нас до начала переговоров. Ну, он хотя бы ЕС не достался.

– Что ж, я буду рада вернуться в Калифорнию.

– Ага.

Ван Цзюнь отвернулся от окна и спросил:

– Вы его убьете?

Они переглянулись. Мужчина отвернулся, что‑то буркнув. Ван Цзюнь не стал отвечать на грубость этого человека, а сказал: – Я есть хочу.

– Он опять хочет есть, – пробормотал мужчина.

– У нас сейчас только полуфабрикаты, – сказала женщина.

– Син , – ответил Ван Цзюнь.

Женщина пошла на кухню, а Ван Цзюнь не сводил глаз с темно‑синего кубика на полке.

– Холодно, – сказал мужчина. – Окно закрой.

Ван Цзюнь вдохнул аромат еды, готовящейся в кухне. В животе заурчало, но он пошел к окну.

– Ладно.

* * *

Туман прилипал к телу, пока сам Ван Цзюнь прилипал к надстройкам биологического города. Пальцы вцеплялись в губчатую сотовую кожу, далеко внизу слышался знакомый шум Чэнду, но через густой туман города не было видно. Послышались ругательства – Ван Цзюнь посмотрел вверх. Свет обрисовывал контуры красивой женщины – похожей на китаянку, но не китаянки – и мужчины, всматривающихся в темноту из окна роскошных апартаментов.

Ван Цзюнь сильнее вдвинул кулак в сотовую стенку и помахал им свободной рукой, а потом полез дальше, вниз, с уверенной легкостью обезьяны. Снова посмотрел вверх – мужчина вылез из окна, женщина втащила его обратно.

Он продолжал спускаться, скользить глубже в туман, навстречу безопасности далекой‑далекой мостовой. Встретил группу строителей и биороботов, трудящихся в ночную смену. Они все висели на ниточках, и лишь он один рисковал спускаться по шкуре этого создания без страховки. Мрачные взгляды скользнули по нему, но никто не остановил. Какое им дело, если Ван сорвется и рухнет на бесконечно далекие булыжники?

Он миновал их, спускаясь дальше. Когда он снова поднял голову, высматривая одинокое окно, из которого начал спуск, его уже не было. Скрылось в густом холодном тумане. Наверное, мужчина и женщина за ним не полезут. У них есть более важные заботы, чем ловить на мокрых улицах Чэнду одинокого мальчишку‑нищего с бесполезным датакубом. Он улыбнулся про себя. Соберут вещи и уедут в чужую страну, а он останется в Чэнду. Нищие всегда остаются.

Руки начали дрожать от напряжения, спуск продолжался. Ван Цзюнь даже и представить не мог, что это будет так долго. Пальцы впивались в губчатую биомассу кожи Хуоцзяньчжу, выискивая очередной упор. И размеры этого ядра оказались больше, чем ему могло показаться. Болели суставы пальцев, дрожали мышцы. На этой высоте было холодно даже в неподвижном ночном воздухе. Влажный туман и сырые губчатые стены, за которые он цеплялся, холодили пальцы, и онемевшие руки не чувствовали, насколько хорош или плох захват. Приходилось внимательно смотреть, куда ставишь руку, на каждой выемке искать устойчивости и безопасности.

Он в первый раз подумал, столько еще выдержит до того, как сорвется. Слишком долгим был спуск, и холод пробирался все глубже в кости. Уже разошелся туман, и показались огни Чэнду, раскинувшиеся внизу. Его решимость почти сошла на нет, когда Ван увидел, как высоко он над городом.

Он очередной раз перехватил руку, перенес на нее вес, и тут губчатая масса поддалась, и Ван Цзюнь вдруг закачался над городом на одной слабеющей руке, а под ним бешено вертелись огни Чэнду. Он отчаянно стал нащупывать новый упор для руки, вбил ноги покрепче в губчатую поверхность, нашел упор. Увидел то место, где соскользнувшая рука выдрала кусок стены – из дефектной пробоины закапала млечная кровь биоструктуры. Сердце быстрее забилось при взгляде на рану Хуоцзянчжу, откуда выделялась слизь, и он представил себе, как соскальзывает и падает, расплескивается по мостовой, а кровь в считаные минуты скатывается в ливневую канализацию. Изо всех сил постарался овладеть собой, хотя руки дрожали и Ван чувствовал себя на грани срыва. Он заставил себя двигаться, спускаться, искать хоть малейшего облегчения в самом процессе спуска, крохотную надежду выжить на жесткой шкуре ядра.