Литерный поезд генералиссимуса - Евгений Сухов

Еще через несколько минут подошел Гюнше, адъютант Гитлера, любезный молодой человек, и проговорил:

– Фюрер ждет вас. Прошу вас, адмирал.

Выдвижение Гюнше до адъютанта Гитлера было не случайным.

Семь лет назад, будучи унтер-фюрером, Гюнше попал в его личный эскорт. Далее учился в военном училище в Бад-Тёльце, успел прослужить на фронте и уже полгода был его личным секретарем. Фюрер любил окружать себя именно такими рослыми парнями с арийской безупречной внешностью. Но, несмотря на располагающую внешность, характер у Гюнше был твердый, что невольно вызывало уважение.

Контр-адмирал прошел в личный блиндаж фюрера, обставленный столь же роскошно, как и в Оберзальцберге, вот, правда, размеры комнаты были несколько скромнее. Канарис невольно обратил внимание на большой стол из черного дерева, с толстыми ножками в виде какого-то диковинного хищника. Красивому столу соответствовали и стулья с высокими спинками. Гитлер любил роскошь. Привлекал для обустройства своих резиденций и кабинетов лучших архитекторов и дизайнеров рейха. А этот блиндаж ему оборудовал знаменитый немецкий архитектор Макс Вальбе, работавший еще при дворе кайзера. Так что без преувеличения можно было сказать, что архитектор показал все грани своего таланта. В таком помещении было не только удобно работать, но и, спрятавшись за многотонную дверь, пережидать возможные бомбардировки союзников.

Едва ответив на приветствие, Гитлер предложил адмиралу свободный стул.

– Итак, сразу перейдем к делу, что у вас, адмирал? – спросил Адольф Гитлер, подавляя в себе проявившееся раздражение, когда Вильгельм Канарис присел на стул. – Для беседы у нас несколько минут, в совещательной комнате меня уже ждут фельдмаршалы.

– Я не задержу вас, мой фюрер. У меня имеется информация, что в ближайшие дни в район Вязьмы должен прибыть Сталин.

Гитлер неожиданно поднялся и в волнении прошелся по комнате, расчесал незаживающую ранку на шее, оставив на коже длинный багровый след.

Русские и немцы собрали у линии соприкосновения значительные силы, и результат предстоящего сражения определит победителя в этой войне. Это понимали как в немецком Генштабе, так и в Ставке русских. Для немецкого командования неожиданным стало то, что контрнаступательная операция русских неожиданным образом переросла в широкое наступление по всему фронту. Однако Гитлер после каждого совещания повторял: «Все кончится победой немцев!» Большое значение фюрер предавал операции «Цитадель», которая в благополучном завершении давала возможность пройти в глубокий тыл русским и создать угрозу Москве. После успешного ее завершения планировалось начать наступление на Ленинград. Единственное, что затрудняло задуманное, так это неожиданная победа русских под Курском. Возможно, что руками Канариса провидение дает ему в руки шанс, позволявший исправить положение на фронтах.

Вдруг остановившись, Адольф Гитлер в упор посмотрел на Канариса.

Поднявшись из-за стола, адмирал снизу вверх смотрел на Гитлера и невольно отметил, что за последний год фюрер значительно сдал. Ухудшение здоровья Гитлера произошло после Сталинградской битвы. Ближайшее окружение Гитлера обратило внимание на то, что его ладони стали слегка подрагивать; лицо выглядело дряблым, каковое бывает лишь у стариков.

Ранка на шее вдруг открылась, и на коже рубиновой каплей проступила кровь. Гитлер выглядел взволнованным.

– Вы уверены?

– Более чем, мой фюрер, подтверждение этой информации я получил из разных источников, – с готовностью ответил адмирал Канарис, неожиданным образом поймав себя на жалости к Гитлеру. – На Западном фронте русских нашей агентурой обнаруживается усиливающийся контроль на пропускных пунктах, чего прежде не наблюдалось. Подобная обстановка наблюдается и в глубине тыловых районов километров на сто! На железнодорожном пути Ржев – Москва нашими агентами обнаружено усиление патрулирования перронов, а также пристанционных территорий. Но самое главное, вчера из города Гжатска нашей радиопеленгаторской группой была перехвачена радиограмма. Наши специалисты провели очень большую работу и дешифровали телеграмму, в ней говорится о прибытии Хозяина. Именно так русские называют Сталина. И в связи с этим я бы хотел спросить вашего разрешения на физическое устранение Сталина!

– Вы пришли с очень неожиданным сообщением, – произнес наконец Гитлер. – Скажу вам вот что… Если у нас есть хотя бы малейшая возможность в ближайшие часы коренным образом переломить ход войны в нашу пользу, то почему бы не воспользоваться шансом, предоставленным историей и провидением? Если устранение Сталина в ваших силах, то сделайте все от вас зависящее, чтобы он был уничтожен!

– Я немедленно и лично займусь этой операцией, мой фюрер, – слегка распрямился Канарис.

– Сколько вам потребуется времени, чтобы осуществить задуманное?

– В районе Ржева и Вязьмы мы имеем тщательно законспирированную агентуру, под руководством опытного резидента ее можно активизировать в ближайшие часы.

– Как вы думаете назвать операцию? – неожиданно спросил Гитлер.

– Операция «Хозяин», – без колебания ответил Канарис.

– Очень надеюсь на благоприятный результат. А сейчас мне нужно идти, адмирал. Мне бы не хотелось испытывать терпение фельдмаршалов.

* * *

Подъехав к штаб-квартире абвера в Берлине, адмирал Вильгельм Канарис велел водителю остановить автомобиль у канала Ландвер. Вышел из салона, прошелся вдоль гранитных парапетов. Пришло осознание того, что сейчас он держит в своих руках исход войны. Сталин, безусловно, был грандиозной фигурой, и вряд ли в России отыщется человек, сопоставимый с ним по масштабу. А с устранением Генерального секретаря рухнет одна из важнейших опор, на которой держится вся советская система, что, в свою очередь, приведет к изменению государственного строя, а в условиях войны подобная встряска может привести Россию к глобальной катастрофе.

Оперевшись на парапет, адмирал Канарис всматривался в темно-серую воду. Наступил август, до осени еще далековато, но по ровной водной глади уже скользили первые опавшие листья.

Докурив сигарету, адмирал Канарис вошел в здание и заторопился во второй отдел, ведавший специальными операциями. Этот отдел уже пять лет возглавлял австрийский аристократ полковник Эрвин фон Лахоузен, профессиональный разведчик, служивший еще в австрийской армии. Следует немедленно поделиться с ним своими соображениями, вместе они что-нибудь придумают.

Младший сержант Филипенко прибыл на переформирование два месяца назад, однако вместо маршевых полков, кои спешно направляли на передовую, его определили в роту охранения. Самое обидное – пришлось остаться в тылу, в то время как другие воевали на линии фронта и ежеминутно рисковали своими жизнями. Рота охранения находилась в двадцати километрах от передовой, хотя глубина тылового района могла составлять до пятисот километров – по условиям войны это уже глубокий тыл. В этой зоне размещались тыловые части, шло переформирование, располагались штабы полков, дивизий и даже армий. Работало тыловое обеспечение, суетились интенданты, обеспечивающие передовые части самым необходимым. Стояли продовольственные склады и склады с горюче-смазочными материалами. И еще было много всего того, без чего невозможно успешно проводить боевые действия.