Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Раза два он подбегал к дому напротив и коротко взлаивал, вызывая приятеля на рандеву. Но в доме было тихо, в окнах темно, и никто псу не отвечал.

Стараясь не смотреть через дорогу, Лена невольно нет-нет да и бросала взгляд в сторону коттеджа.

Дом казался огромным, неуклюжим и напомнил ей картинку из учебника с изображением средневекового замка. Представив, как на балконе появляется фигура в белом одеянии со свечой в руке, она зябко передернула плечами. Не хватало еще до чертовщины додуматься. Она кликнула Рогдая, но свет автомобильных фар мазнул по ее окнам, и она быстро выключила лампу. Испугавшись, что белый платок слишком заметен в темноте, сняла его и бросила на стул. Легкая дрожь пробежала по телу, но она понимала — это не от свежего ночного ветерка. Волнение и какое-то ранее неизведанное, а может, просто забытое ощущение овладели ею. Она почувствовала себя совсем юной. Необъяснимая легкость и радость наполнили душу.

Рогдай встретил затормозивший напротив «уазик» звонким одобрительным лаем, ему утробно вторил Флинт. Машина высветила ворота, и она увидела, что это «уазик» биостанции.

Алексей вместе с ее директором Анатолием Ивановичем Терентьевым принялись таскать какие-то ящики, брякать железяками. Коротко похохатывал Терентьев, что-то глухо отвечал ему Алексей. В какой-то момент Лене почудился женский голос, но громкие визги и лай собак, устроивших скачки с препятствиями, заставили ее усомниться в этом. Справившись с грузом, мужчины подошли к «уазику». Терентьев закурил, а Алексей, склонившись к дверце, с кем-то заговорил. Из машины выпорхнула женская фигурка и, подав Алексею руку, уверенно прошла в коттедж. У Лены кольнуло в груди, и радость, которую она почувствовала при виде долговязой фигуры соседа, уступила место тупой, тягучей боли.

Анатолий Иванович тем временем загнал машину во двор, прикрыл ворота и, несколько раз окликнув Флинта, вошел в дом. Лена усмехнулась: два неслуха залегли у нее под воротами, тихо порыкивая и покусывая друг друга. Очевидно, обсуждали события минувшего дня.

В гостиной напротив вспыхнул свет. Через незашторенные окна все было видно как на ладони.

Собравшись войти в дом, Лена застыла на месте.

Женщиной оказалась Наталья, дочь директора биостанции. Она приехала в Привольный в прошлом году, работала зоологом и считалась одной из самых перспективных и красивых невест в поселке.

Высокая, с шапкой белокурых вьющихся волос, с огромными голубыми глазами, она изяществом идеально вылепленного тела, высокой грудью и ногами, про которые говорят, что они растут из шеи, напоминала куклу Барби. Но в отличие от Барби была женщиной живой, энергичной, смелой и, главное, умной, знавшей себе цену и четко определившей жизненные цели.

Лена видела, как она обошла гостиную. Через некоторое время в комнате с ящиком в руках появился Алексей. Пристроив его в углу, подошел к девушке.

Она по-хозяйски взяла его за раненую руку, внимательно осмотрела повязку и покачала головой. Рука была забинтована чистым бинтом, и Алексей двигал ею уже без напряжения. Весело улыбаясь, он приобнял девушку за плечи, и они, потушив свет, вышли из комнаты. Лена вздохнула и, собираясь загнать Рогдая домой, подошла к калитке. В доме через дорогу хлопнула дверь, и она увидела знакомую фигуру, пересекавшую улицу.

— Алексей Михайлович, не задерживайтесь, ужин на столе! — окликнул его о крыльца девичий голос.

— Да я сейчас, Флинта только домой загоню, — отозвался тот.

Подойдя к воротам и свистнув, он принялся тихо выговаривать псу:

— Ты почему, негодяй, не слушаешься, когда тебя зовут? Завтра посажу на цепь, как дворнягу, и никаких прогулок при луне.

Следом за приятелем, шумно отряхиваясь и пофыркивая, выбрался Рогдай.

— А, охотник, и ты тут?

Лена, спрятавшись под навесом, где до сих пор стоял Веркин велосипед, слышала, как мужчина потрепал пса по загривку.

— Что же это тебя хозяйка во двор не пускает или без спросу выскочил?

Алексей щелкнул зажигалкой. Сквозь щели в воротах она видела: огонек сигареты двинулся к калитке.

Девушка испуганно метнулась в глубь навеса, моля Бога, чтобы Рогдай не заскочил во двор и не выдал ее убежища. Но в это время протяжный то ли крик, то ли стон пронесся над притихшей улицей, и огромная ночная птица тяжело плюхнулась на крышу. Жутко хохотнув на осатаневших от такой наглости псов, так же тяжело снялась с места и, увлекая за собой собак, полетела низко над дорогой к березовой роще.

Алексей на миг остановился у калитки, толкнул ее рукой и, удивленно хмыкнув, взбежал на крыльцо. Заметил забытый на стуле платок, поднял его, огляделся по сторонам. Сердце Лены тревожно сжалось, когда он на мгновение прижал платок к лицу, будто вдохнул его запах. Опустив невесомый комочек на стул, он ладонью осторожно толкнул дверь.

Она, слабо скрипнув, подалась. Какое-то мгновение он молча стоял, прислушиваясь. Потом тихо позвал:

— Лена, Елена Максимовна! Вы дома?

Лена, превратившись от волнения и холода чуть ли не в соляной столб, затаила дыхание. Выручил ее Терентьев, позвавший Алексея ужинать. Не проронив больше ни слова, он вышел на улицу и, подхватив за ошейник Флинта, исчез в доме. Дождавшись, пока все стихнет, Лена окликнула Рогдая, строго потрепала его за уши, закрыла калитку на щеколду.

Лежа в горячей ванне, она вновь вспомнила весь день, невольно сравнивая Германа и Алексея. Герман ей, несомненно, понравился. Человек серьезный, обстоятельный, он, по всей видимости, не был склонен к скоропалительным решениям. Весь день он трогательно ухаживал за ней: подправил крепления, за обедом подкладывал лучшие кусочки курицы и шашлыка.

Уже перед отъездом они напекли в небольшом костре картошку, и Герман, забавно перекатывая в руках горячую картофелину, очистил и протянул ее Лене.

Верка торжествующе улыбалась. По всем приметам брат положил глаз на подругу. Да и она вроде весело смеялась его шуткам, села с ним под одну куртку, когда подул прохладный ветерок со снежников. Но вечером остаться в их кругу категорически отказалась. Лена видела, что Герман искренне огорчился, но при всей его привлекательности и очевидной порядочности она никак не могла себя перебороть, и постоянно голос Германа словно перебивался другим, чуть хрипловатым голосом Алексея. Девушка страшно сердилась, ругая себя последними словами за все случившееся прошлой ночью. Легла в постель с мужчиной, зная его всего несколько часов.

Кроме того, ее по-прежнему беспокоило поведение Саши. В течение дня она то и дело ловила на себе его тяжелый взгляд. Помотав мокрой головой, она попыталась изгнать видения, которые мучили ее неимоверно. Возбуждение не проходило с того момента, как она увидела Наталью Терентьеву в ярко освещенном окне. Умом она понимала, что Алексей все-таки порядочнее, чем она о нем думает, и вряд ли он решится заняться любовью с девчонкой, да еще чуть ли не в присутствии отца. Но против воли вдруг представила переплетенные в яростной любовной схватке тела, услышала страстные стоны и ликующий шепот удовлетворенных любовников. Мозг не желал воспроизводить лицо соперницы. На ее месте она внезапно представила себя. Груди напряглись, соски отвердели до такой степени, что прикосновение к ним вызвало сладкую тягостную боль, переместившуюся к бедрам. Испугавшись столь сильного желания, Лена поторопилась встать под холодный душ и, закутавшись в пушистый халат, поднялась в спальню. Просушив феном волосы, откинула одеяло с широкой кровати, на которой им так и не пришлось заняться любовью с Сережей. Со времен замужества она привыкла спать обнаженной. Мужу не нравилось, когда она спала в ночной рубашке, ведь он зачастую любил ее несколько раз за ночь, а ленточки и кружева создавали досадную помеху.