Сложные отношения - Стефани Лоуренс

На этот раз он явно недооценил своих соперников. Хейзелмер, которого с детства воспитывали с мыслью, что когда-нибудь он станет управлять многочисленными семейными поместьями Генри, и Фэншоу, еще не вступивший в права наследства, но уже вовлеченный в дела владений семьи Эглемон, разбирались в этом вопросе гораздо лучше самого Бьюкенена. Под давлением собеседников он был вынужден признать, что у него есть участок земли в Дорсете. Насколько большой? Нет-нет, ничего особенного. И все же? Вообще-то довольно маленький. А домашний скот имеется? Очень немного. И разведением он еще не начал заниматься.

С трудом сдерживая смех, Доротея искоса посмотрела на Ферди, который шел следом за ней, и поразилась блуждающей на его простодушном лице блаженной усмешке. Мистер Дермонт тоже, похоже, находил ситуацию довольно забавной. А Сесилия, которой прежде не доводилось сталкиваться с мистером Бьюкененом, и вовсе пребывала в восторге. Тактика их светлостей стала Доротее вполне понятна. Постаравшись придать своему лицу свойственную сфинксу невозмутимость, она молча наблюдала за попавшим в затруднительное положение мистером Бьюкененом, которого в настоящий момент допрашивал Фэншоу. Затем она перевела взгляд на Хейзелмера, и он, точно почувствовав это, тоже посмотрел на нее. Ее взволновала сверкающая в его глазах веселость.

К этому времени мистер Бьюкенен, отчаянно желающий сменить тему разговора и осознавший, что его лихой скакун не идет ни в какое сравнение с лошадьми остальных, спросил:

— Я впечатлен вашей кобылой, мисс Дэрент. Правильно ли я понимаю, что она взята напрокат?

— О да. В этом нам помогает Ферди.

Повернувшись к молодому человеку, Доротея заметила застывшее на его лице странное безучастное выражение.

— И в какой же конюшне вы их берете, мистер Ачесон-Смит, смею поинтересоваться? — не унимался Эдвард Бьюкенен.

— В конюшне на Титчфилд-стрит, правда, Ферди? — вмешался Хейзелмер.

Ферди встрепенулся:

— Ну конечно! Титчфилд-стрит! Именно!

Доротее стало интересно, что с ним такое случилось.

Хейзелмер, прекрасно осведомленный о том, что никакой конюшни на Титчфилд-стрит нет — более того, улицы с таким названием вообще не существует в городе, — дружелюбно улыбнулся мистеру Бьюкенену. Они как раз подошли к воротам.

Завидев эту улыбку, мистер Бьюкенен решил, что сегодня он достаточно потрудился на благо будущего. Объявив, что его ожидают неотложные дела, он откланялся и удалился. После его ухода на некоторое время воцарилась тишина. Лишь когда он скрылся из вида, все дружно расхохотались.

Наконец, сестры Дэрент в окружении лордов Хейзелмера и Фэншоу и с Ферди и мистером Дермонтом в арьергарде добрались до Кэвендиш-сквер. По дороге их светлости вовлекли обеих девушек в разговор на общие темы. Доротея подозревала, что их безукоризненное поведение — всего лишь коварный план, призванный убедить ее, что в их действиях в парке не случилось ничего предосудительного. Получив представление о том, чего можно ожидать от конных прогулок в будущем, Доротея осознала, что им с сестрой нужно выработать ответный план, призванный свести к минимуму хитроумные маневры Хейзелмера и Фэншоу. Она понимала, что совсем избавиться от этих джентльменов не удастся, потому что они обладают огромным опытом в подобного рода вопросах.

По прибытии на Кэвендиш-сквер Доротея хотела было спешиться самостоятельно, но Хейзелмер лично помог ей спуститься на землю. Не убирая рук с ее талии, он посмотрел в ее милое лицо внезапно посерьезневшим взглядом. Его глаза блеснули, но тут раздался смех Сесилии, и момент был упущен. Убрав руки, маркиз отвесил Доротее поклон и произнес обычным слегка насмешливым голосом:

— Au revoir[15], мисс Дэрент. Мы еще встретимся с вами нынче вечером.

Эти слова вернули Доротею с небес на землю. Распрощавшись с джентльменами, она взяла Сесилию под локоток, и они вошли в Мерион-Хаус.

Меллоу сообщил им, что леди Мерион решила отдохнуть перед балом и настоятельно рекомендует внучкам последовать ее примеру. Бал сегодня вечером давала герцогиня Ричмонд, и он считался одним из знаковых событий сезона. Традиционно бал проводился в первую субботу апреля, а следом начиналась череда дебютных балов, самые важные из которых — также по традиции — проводились по средам и субботам до конца апреля, а иногда прихватывали и часть мая. Хотя на воскресенье, понедельник и вторник были запланированы некоторые незначительные приемы, в среду давали только один бал — в Мерион-Хаус. Еще несколько матрон планировали в этот день провести балы для своих дочерей, но, оценив потенциал сестер Дэрент, назначили другие даты, благоразумно рассудив, что лучше собрать меньшее число гостей, чем вообще никого не дождаться.

Интерлюдия с Хейзелмером дала Доротее пищу для ума, поэтому, сочтя совет бабушки очень своевременным, они с Сесилией разошлись по своим спальням якобы чтобы отдохнуть.

Триммер, новая горничная Доротеи, ожидала хозяйку, чтобы помочь ей переодеться. Леди Мерион с Уитчетт решили оставить при Сесилии Бетси, так как она была в курсе случающихся с девушкой приступов недомогания. Доротее же требовалась более опытная помощница. Когда Уитчетт спросили, нет ли у нее подходящей кандидатки на примете, она порекомендовала свою племянницу Триммер. К счастью, эта девушка очень привязалась к Доротее, подпав под очарование своей юной госпожи.

Остановившись посередине комнаты, Доротея стала вытаскивать из прически шпильку, которой маркиз приколол ее шляпку. Ей хотелось бы, чтобы Триммер ушла, но не хватало мужества отослать ее прочь. Поэтому пришлось терпеливо дожидаться, пока заботливая горничная снимет с нее уличную одежду и наденет на нее домашний халат из зеленого шелка. Лишь после этого Доротее удалось, отрешившись от происходящего вокруг, целиком сосредоточиться мыслями на маркизе Хейзелмере.

Сидя перед туалетным столиком, она распустила волосы и стала рассеянно водить по ним расческой, задумчиво глядя на свое отражение в зеркале. С самого первого момента их знакомства Хейзелмер попытался пробить брешь в защитной стене, которой было обнесено ее сердце. Это было бесспорным фактом. Но с этого самого момента Доротея решила избегать размышлений о естественном исходе данной ситуации.

Внимательно всматриваясь в свои зеленые глаза, отражающиеся в зеркальной поверхности, она вздохнула. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что за новые чувства всколыхнул в ней маркиз. Но после сегодняшнего происшествия она больше не могла обманывать саму себя. Находясь с ним наедине в укромном уголке Гайд-парка, она была уверена, что он ее поцелует. И ей этого очень хотелось. Почти так же, как тогда, у ежевичного куста. Каким бы скандальным тот поцелуй ни был, она долгие недели мечтала о его повторении.

Отложив расческу в сторону, Доротея собрала волосы в узел. Она отдавала себе отчет в том, что с нетерпением ждет встречи с маркизом, куда бы ни направлялась, что ей нравится находиться в его обществе, невзирая на его надменное, временами выводящее из себя поведение. А его раздражающая привычка угадывать ее мысли лишь добавляла их встречам пикантности, и Доротея наслаждалась их совершенно нетипичными разговорами. Когда Хейзелмера не было рядом и некому было подсмеиваться над ней или провоцировать ее, она тосковала по взгляду его ореховых глаз и не могла придумать себе никакого занятия. Из этого следовал неизбежный вывод о том, что ему удалось-таки завоевать ее сердце. Но что ей теперь было делать?