Беспредельщик - Мария Устинова

— Твою мать… Сейчас адвокат придет. Оденься, ты обещала подписать документы.

Разрешение на удочерение Полинки… Конечно. Я бегу в ванную, быстро привожу себя в порядок, волосы не спасти — времени нет. Гладко зачесываю их и укладываю в строгий пучок. Лицо бледное, осунулось с недосыпа, но так даже лучше — серьезней выгляжу. Я нервничаю. Намерения Алекса должны меня успокоить: если он возьмет Полинку в дочки, это гарантия, что ей не причинят зла. Но я не понимаю, зачем ему это. Волнуюсь, как воспримут в семье Алекса, хотя… Им ничего не грозит: наследства Алекса лишили, капиталы не уйдут чужому ребенку. Волнует меня и еще кое-что. Желания Алекса удочерить ребенка мало. Отцом Полинки записан Толя. Что бы я ни подписала, это ничего не меняет, пока он не лишен родительских прав или не умер…

В голове что-то щелкает. Через открытую дверь я смотрю на Алекса — он одевается в комнате, повернувшись спиной, которую я исцарапала… Ну что ж, мне тоже было больно с тобой. Глубокие, темно-красные царапины скрывает белая ткань рубашки. Он надевает черный пиджак и становится похож на клерка или банковского сотрудника. Мне нечего надеть, кроме сарафана в котором я была на помолвке.

— Ника, поторопись. Мне нужно на работу.

— Кем ты работаешь? — отстраненно спрашиваю я.

Он подходит, развязно целует в губы. Толя меня никогда не целовал, если перед этим я делала минет.

— Управляющий в сети отца. И, скажем так… его ночной администратор. Личные дела меня отвлекали, — он гладит щеку, намекая, что я тот отвлекающий фактор, — но пора возвращаться к работе. Сейчас подпишем, я поеду. За ужином поговорим… Нам есть что обсудить, верно? Твоя дочь. Захаров.

Кажется, я понимаю… Алекс работает на отца, а его лишили наследства. Плюс Толя кинул их на большие деньги. Кто получит всё после его смерти? Я ему никто, но Полинка — единственная дочь. Если Алекс удочерит ее и Захаров умрет — он будет контролировать все активы. На мне он уже женат. Всего лишь предположения, но по спине пробегает холодок.

— Готова? — воркует он, и ведет меня в кабинет для подписания.

Женщине-адвокату за сорок, она очень худа — у нее тонкие руки, сухая кожа, а вокруг рта ранние вертикальные морщинки, словно она много курит. Глаза уверенные и безразличные. В темно-бордовом костюме с черной блузкой выглядит мрачно, хотя костюм стильный, а блузка пытается спасти положение бантом-галстуком на шее.

— Александр, прошу, — женщина выкладывает бумаги перед ним, хотя подписывать должна я. У нее гортанный голос и странная интонация, словно они давно знакомы. Скорее всего, семейный адвокат. — Это очень благородный поступок — усыновить чужого ребенка.

Алекс улыбается и передвигает бумагу мне.

Под взглядом этой гарпии я подписываю все, что требуется.

Что бы Алекс ни задумал, у меня нет выбора. Мне нужно совершенствовать технику минета и надеяться на мужа. Тонкое колечко на безымянном пальце почти невесомо — я его не замечаю, пока на него не попадает свет, заставляя сиять. Жена. Чувство, что это понарошку — ради выгоды, не проходит.

Адвокатесса быстро складывает вещи, сухо улыбается на прощание и уходит, стуча острыми каблуками и виляя бедрами.

— Мне надо бежать, — Алекс быстро целует меня. — Вечером увидимся.

Он уходит, бросив меня в кабинете. Мне неуютно, я ежусь, прислушиваясь к тишине огромного дома, и понимаю, что здесь одна. Мужчины ушли по делам. Я оглядываюсь в кабинете, замечаю стул, на котором меня фотографировали для семейного альбома… Еще фотографии на полках. Они расставлены то тут, то там и так слились с обстановкой, что семейная история теряется на фоне книг. Я иду вдоль стеллажей, прикасаюсь к рамкам. Здесь много детских фотографий Алекса и брата: один пошел в отца, другой в мать, хотя сходство есть. Почти нигде дети не улыбаются, только иногда у Алекса можно заметить ироничную ухмылку. Они так серьезны, что забавляют. С подросткового возраста позируют только в костюмах. Я понимаю, что под присмотром отца они росли в жестких условиях. Я сама мать… Даже не представляю, каково это — если бы Полинка меня потеряла. А с Алексом это произошло. Женщин на фото нет, наверное, отец так и не женился после ее смерти…

Больше всего меня поражает свадебное фото. Перед ним я задерживаюсь надолго.

Мама Алекса ослепительно молода и красива. На ней длинное платье — облегающее до колен, с небольшим шлейфом. Она сидит на стуле, на том же месте, где вчера фотографировали меня. На коленях букет из роз, на шее жемчужное ожерелье. Улыбается в объектив, словно верит, что впереди ждет лишь счастье. Что с ней случилось?

— Это моя жена, — неожиданно раздается голос, и я вздрагиваю. — Саша был ее любимчиком. Она называла его Алексом. Баловала тайком от меня.

На пороге стоит отец Алекса. Я ощущаю себя то ли воровкой, то ли шпионкой. Губы мужчины сжаты, кожа вокруг глаз покрыта глубокими морщинами. Смотрит он не на меня — на свою теперь вечно молодую супругу. Когда тебя окружают фото изо дня в день, перестаешь замечать эти кусочки прошлого. Впервые за много лет он обратил на нее внимание, и у него пронзительный взгляд. У меня не получается понять, что он чувствует.

— Почему ты в моем кабинете?

— Простите, — бормочу я и пячусь к двери.

Он проходит к столу, собирает бумаги, сердито постукивая по столу краем, чтобы подровнять. Я замечаю, что сильно он не злится.

— Алекс не объяснил тебе, как себя вести? Я с ним поговорю. Женская территория — сад, кухня и гостиная. В комнаты, кабинет и переговорную входить можно, когда пригласят. Запомни это.

Я выскакиваю из кабинета и прячусь в нашей с Алексом спальне. Ощущаю себя, словно меня отчитали. Я уже догадалась: женщины для этого семейства существуют в двух ипостасях — шлюха или жена. Я ему не нравлюсь, но я вышла за Алекса — теперь меня будут уважать настолько, чтобы не разозлить его. Хочется есть, вчера на нервах почти ничего не ела, но я прислушиваюсь к дому и решаю остаться в комнате. Вспоминаю про браслет Алекса, беру с собой на кровать, чтобы продолжить работу. На некоторых фотографиях я видела похожий — другой или этот, не знаю.

Я очень хочу, чтобы Алекс скорее вернулся. Мне намного лучше. Уверена: я справлюсь, привыкну к этой семье, смогу подстроиться под их правила. Меня не убьют и ничего мне не сделают. После того как я провела ночь с Беспредельщиком, близость перестала пугать. Я сумею отыскать ключики к его телу, которые откроют доступ к удовольствиям. Моя единственная проблема — Полинка и ее отец. Я очень жду Алекса, чтобы поговорить с ним о дочери.

Вечером прислуга приносит чай. Он задерживается, и я волнуюсь… А вдруг опять не придет, как он загулял перед свадьбой?

— Во сколько Алекс возвращается? — спрашиваю я новую служанку. — В котором часу обычно ужин?

— В восемь, но насчет Александра… — она озадаченно качает головой. — Он здесь не живет. У него квартира в центре. Наверное, после свадьбы заберет молодую жену к себе… Вы ему позвоните.