Небесные Колокольцы - Максим Макаренков

Самого Пузырева, поговаривали, жена выгнала, вконец устав от его пьянства и безделья. Он не очень расстроился — баб много, а вот мужиков после войны-то на всех не хватает! Бабы, правда, подбирать сокровище не спешили, но Пузырев все равно не унывал. Сейчас он нашел повод докопаться до Мигачева и не преминул им воспользоваться.

— Не, Сань, ну правда, а что ты не женишься?

Пузырев осекся, встретившись с напарником взглядом.

— А вот сюда не лезь, — глухо проговорил рабочий.

— Ну ты че… — забормотал Пузырев. Граев — Мигачев смотрел на него с нескрываемым отвращением.

— Бомбежка, — сказал он, — всех трех… И ее, и девчонок. А она на шестом месяце была. Ты мне, Пузырев, про войну не говори. Про водку у тебя лучше получается.

— Да я ж не знал, — оправдывался Пузырев, — ну че ты, Сань, ну не знал я.

Напарник промолчал. И хоть зудел Мигачев, как туча комаров, начальству пьяницу не сдал и всячески прикрыл. Стучать Валерьяныч не бегал, Пузырев его за это уважал.

Но после обеда бедному пьянице все ж пришлось взяться за работу. Мигачев принял душ, переоделся и, даже не поев, ушел за какой-то краской. Как назло, Степаныч навалил еще груду дел. Пузырев бормотал под нос ругательства и завидовал Валерьянычу черной завистью. Хорошо придумал — за краской отпроситься! Голова! Наверняка где-то в пивной сидит.

Пузырев ошибался. В это самое время полковник неторопливо шел вдоль Миллионной, разглядывая, как и положено работяге, нежданно получившему возможность побездельничать, витрины и встречных особ женского пола.

Дома на Миллионной оказались как на подбор — приземистыми, основательными. Магазинов немного: все больше конторы фирм да компаний, представительства или, как некоторые писали на вывесках на западный манер, «головные офисы». «Лаки и краски» нашлись в самом конце улицы, там, где она уходила вниз, к реке, растворяясь в неразберихе припортовых кварталов. Граев не зря подгадал так, чтобы оказаться на Миллионной к обеду. Судя по манере поведения, Власов не станет перебиваться бутербродами у себя в конторе. Но и на другой конец города не помчится. Где-то неподалеку есть кафе или ресторанчик, там местные дельцы и обедают, учтиво здороваются со знакомыми, демонстрируют уверенность и положение. Вот там его и надо искать.

Минуты через две он увидел Власова. Тот не спеша шел по тротуару — спокойный, вальяжный, одетый в темно-синий шерстяной костюм и сорочку в тончайшую полоску, при галстуке, завязанном модным «купеческим» узлом. Выглядел Власов точно таким, каким Граев его себе представлял.

Полковник расцвел в улыбке и бросился на другую сторону улицы, сняв кепку:

— Господин! Уважаемый!

Власов обернулся, вздернул брови, сыграл удивление. Именно сыграл, как с досадой заметил Граев. Однако для постороннего наблюдателя эта гримаса выглядела правдоподобно.

— Простите, вы ко мне обращаетесь? — все с тем же удивлением обратился к подбежавшему мужичку вальяжный купец.

— Так вы ж помните, мы с вами у цирка водичку пили. Вы насчет рыбалки мне еще советовали, — зачастил Граев. — А я вот красочку ищу. Хорошую. И замазочку бы мне хорошую, фургон подлатать. Вот я и вспомнил, вы про контору свою говорили. Ну я и подумал, может, получится, чтоб не переплачивать?

И «грузчик Мигачев» хитро подмигнул, мол, рыбак рыбака-то не обманет.

— А, да! Вспомнил! — кивнул купец. — Но вот насчет краски — я только оптом, понимаете ли, торгую. Так что я вам, увы, не помогу.

— Эх, голова моя садовая, — огорчился Граев. — А хотел хорошей краски-то найти, голландской. Знаете, может, «Хам-мель-хоф»? — выговорил он трудное иностранное слово.

— Есть, есть такая, — согласился Власов.

— Так, может, сторгуемся? Баночку, а? А я с вами секретом поделюсь, — заговорщицки шепнул полковник. — Наживка — атас. Я с ней на леща ходил, рыба просто дурела!

— На леща, говорите? — У Власова загорелись глаза. — Ну ладно, пойдемте в контору, поговорим.

Контора занимала две комнаты и сейчас оказалась совершенно пуста.

Власов гостеприимно распахнул дверь:

— Пойдемте, сейчас оба моих приказчика на обеде, поговорим в моем кабинете.

И аккуратно запер двери.

Кабинет оказался приятным, светлым, широкое окно выходило в тихий двор, прекрасно просматривающийся и заканчивающийся высокой глухой стеной — просто так не подберешься. Граев подумал, что выхода отсюда как минимум два.

Власов закрыл и дверь в кабинет. Лицо его сразу же стало тревожны.

— Александр Вениаминович, что вы здесь делаете?

— Рыбу удить приехал, — жестко ухмыльнулся Граев, — что это вы так забеспокоились? Я на родину вернулся. Решил навестить своего замечательного ученика Власова Никиту Олеговича…

— Анатолий Павлович Дронов, — чуть склонил голову Власов, — теперь меня зовут так. И мне бы хотелось, чтобы и вы ко мне так обращались.

— Вижу, вы не забыли мои уроки. Это правильно. Вживаться в образ надо до мелочей, до мельчайших подробностей, — похвалил Граев и продолжил: — Давайте знакомиться. Мигачев Александр Валерьянович, разнорабочий цирка «Чудесный мир господина Штайна». Любитель рыбной ловли, пью умеренно, хозяйственный, но не «доставала». Запомнили?

— Д-да, но… Александр Вениаминович, вы вообще в курсе, что в Республике приговорены к смертной казни как военный преступник?! — отчаянным шепотом заговорил Власов.

— Неправильные вопросы задаете, господин Дронов. Не те и не о том, — оборвал собеседника полковник.

— Что от меня требуется? — Дронов — Власов заметно поник. Он опустился в свое кожаное кресло с высокой спинкой, стоящее у почти пустого письменного стола, и замер в ожидании приказа.

— В конце войны, — начал Граев, — вы сопровождали группу, которая должна была доставить в рейх некий предмет, представлявший интерес для «Аненэрбе». Маршрут пролегал как раз по этим местам, вы должны были пройти лесами южнее Синегорска и выйти к Синельге выше по течению. Но не вышли.

Власов молча кивнул, откашлялся и полез за папиросами.

— Группа была уничтожена, — ответил он, — я уцелел чудом. — Наводящего вопроса не последовало, и Власов сообщил: — Мы действительно сопровождали два ящика, что там — не знаю, возле них неотлучно находились двое колдунов… — Он покосился на Граева, но поправлять себя не стал. — Колдунов из «Аненэрбе». Налетели на колонну республиканской пехоты. Как раз неподалеку от Синегорска. Там нас положили почти всех. Кто остался в живых — выбирался поодиночке.

Папироса погасла, спички рассыпались по столу. Власов попытался опять ее раскурить — сломал. Граев ждал с видом кротким и терпеливым.

— Мне повезло, — продолжал Власов, дымя новой папиросой, — я шел в форме республиканского пехотинца, меня приняли за раненого из той самой колонны, отправили в госпиталь в Синегорск. А там — рейх был разгромлен, я и остался в городе.