Проще простого - Марина Серова

Я повозилась на полу, принимая более комфортную позу:

— У меня в сумке лежит пачка сигарет. Передайте, пожалуйста.

Вадик застыл, соображая, где тут кроется подвох. Если бы он был! Просто очень захотелось курить. Парень с полминуты боролся с собой. Ему явно хотелось произнести что-то из набора «а пошла ты!», но это бы значило, что он меня опасается. С другой стороны, не дать закурить, когда есть курево, — это фраерское западло. На выручку подоспел Саша. Он долго не рассуждал.

— Потерпит козочка! Обойдется! — Он снова мило мне улыбнулся. Нет, эту мразь я даже лежа в гробу лягну левой. Обещаю!

— Пусть расслабится, — неохотно проронил Вадик, не упуская возможности подчеркнуть свою крутизну в сравнении с Сашей. Он поковырялся в моей сумке, двумя пальцами вытащил «Пьера Кардена», выбил сигарету.

— На, что ли! — сунул он мне ее в рот и поднес зажигалку. Может, это и покажется смешным, но я была ему благодарна. Так, чуть-чуть.

— Ты придумал, как мы ее потащим? — спросил у него Саша, подходя ближе и как-то странно глядя на меня. Кобель!

Вадик молча взглянул на него.

— Побудь здесь, — сказал он задумчиво и вышел.

Саша присел на корточки сбоку от меня. Я курила, поддерживая сигарету скованными руками и размышляя о своем, о девичьем.

— Жалеешь, что ввязалась в это дело, да? — Саша постарался придать своему голосу что-то соболезнующее, но это у него не получилось, и я не ответила. Главный здесь не он. А без Вадика Саша сам ни на что не решится. Это было ясно, как, впрочем, и то, что соображать мне нужно быстрее, если чего-то еще хочется.

Послышались шаги. Вошел Вадик, вкатывая перед собой большой чемодан на роликах. Красивый такой, в серо-красно-черную клетку, одним словом, стильная штучка!

— Карета подана, мадам. Кончай перекур! — весело объявил он, подгоняя мой персональный транспорт ближе.

— Ты что, Вадик?! — Саша подскочил с пола и бросился к нему. — Мы же так наследим, что в жизни не замоешь все пятна! Не здесь, не здесь!

— Заткнись ты! — рявкнул на него Вадик и раскрыл чемодан. — На куски ее резать не будем, если уместится. Уместишься, Танька?

Я опять промолчала. Задачка улечься в чемодан представлялась мне совершенно неинтересной. Однако выбора никто не предлагал.

— Слушай сюда! — Вадик наклонился надо мной. — Укладываем тебя в чемодан, выносим, затаскиваем в машину. Отъезжаю отсюда на пару кварталов, вытаскиваю тебя из чемодана, и дальше едешь, как белый человек. Можешь мне верить, потому что ментам тебя в чемодане показывать охоты большой нет. А так, если тормознут, я всегда успею тебя усыпить, несмотря на твои каратистские примочки. Опыт есть кое-какой. Если согласна, то сразу же освобождаю ноги — и упаковываемся. Если нет, то сейчас набью тебе рот таблетками, словишь кайф, и тебя уже никто ни о чем спрашивать не будет. Ферштее?

— Ферштее! — вздохнув, согласилась я на том же наречии. А чего тут особенно понимать?

— А почему сразу не накачать ее дурью? А? — Саша предпочитал видеть меня невменяемой. Очень неуверенный в себе мальчик!

— Как бы потом связывать не пришлось! Начнет приставать да чудить. Лишний геморрой, — проворчал Вадик, — или еще обгадит весь салон, — добавил он после паузы, — дозу же не угадаешь!

Саша мерзко захихикал. Я нахмурилась. Предложение Вадика показалось мне подозрительным, но, с другой стороны, многообещающим. Посмотрим, где наша не пропадала!

Вадим присел, вынул из кармана ключик и снял наручники у меня с ног. Или правильнее было бы сказать наножники? Суть от этого не меняется. Саша открыл чемодан…

* * *

Если вам очень интересно, то могу сказать: да, я упаковалась в этот клетчатый дилижанс. Надо же когда-то попробовать и извращения. На роликах. Для этого фокуса пришлось сложиться по принципу книжки. Юбка лопнула. Ее было жалко. И себя тоже жалко. Очень.

Прислушиваясь к событиям, происходящим в окружающей среде, я смогла определить немногое. Ну выкатили, ну загрузили, ну захлопнули двери! Вадик с Сашей на улице особенно не разговаривали. В этом они были правы: звуки по ночам разносятся далеко, и одно неосторожное слово может быть уловлено случайным свидетелем, потом хлопот не оберешься.

Завелся мотор, Вадик подождал, пока он прогреется, и, подскакивая на кочках, я поехала, сама не знаю куда.

Путешествие в чемодане — удовольствие на большого любителя. Ладно еще лежать очень неудобно, так трясет же постоянно — еще больше утрамбовываешься! Выполнять такие упражнения мне еще не приходилось.

Но Вадик не оказался трепачом. Всегда приятно, если мужчина держит свое слово. Я вдруг ощутила, что машина остановилась. Хлопнула дверь, потом открылась еще одна, и защелкали наконец замки моего чудненького чемоданчика.

— Полет окончен, Терешкова!

Я в ответ только моргнула. Для большего у меня не было возможностей. Я была словно парализованная.

Вадик взял меня за «составляющие» и стал вынимать из чемодана. Неудобство заключалось еще и в том, что делать все это приходилось в салоне машины, согнувшись. Если кто-то видел нас с ним на заднем сиденье, то наверняка подумал о чем-нибудь скабрезном. И рядом не лежало!

Я чуть не вывалилась на землю, но Вадик поддержал меня, иначе я бы растянулась плашмя, будучи не в силах даже переставлять ноги.

Место, куда он меня привез, было самым отвратительным из всех, которые только можно было выбрать, не отъезжая далеко от магазина. Это была старая свалка на краю Оврага. Вокруг — мрачные песчаные стены и кучи мусора. Пахнет специфической смесью дыма и гнили. Небо темное, беззвездное. Мысли грустные, но на последний экстремизм меня хватит!

Оглядевшись, я срочно начала напрягать и расслаблять мышцы ног. Получить себе такую благоухающую могилу после стольких подвигов! Я ни в коем случае не соглашусь на это, мало ли что там решил этот подонок! Вадик, похоже, считал дело уже сделанным и, ухмыляясь, наблюдал за мной. Неужели он в самом деле думает, что от меня так легко отделаться?! Мои руки, даже сцепленные наручниками впереди, вряд ли будут бездействовать. Я покачала правой ногой. Потом левой.

— Размялась? — Вадик шагнул ко мне, держа в руке пистолет. Может быть, даже мой «макаров», не разглядела.

Я молчала.

— Ты воздуха-то глотни, озону сколько! — решил он поиздеваться, прежде чем просто грохнуть меня здесь. Вдруг его нога взметнулась — и я на одних рефлексах отпрянула назад и влево, но все равно получила очень чувствительный удар в живот. Не удержавшись, я рухнула на спину, больно ударившись затылком обо что-то жесткое.

— Это тебе должок возвращаю, кошелка. И чтобы мыслей не возникало дурацких. Хорошо будешь себя вести — умрешь сразу. Ворохнешься — пеняй на себя! Поняла? Не слышу! — Вадик для вразумительности сделал страшные глаза, и нос его задергался.