Виршеплет из Фиорены - Иван Владимирович Лагунин

вязью. На конце жезл раскрывался тонкими лепестками, закручиваясь, будто ажурное пламя свечи.

— Это один из ключей Бастиона Тарена. — Сервиндейл сделал неуловимое движение и сквозь лепестки затрепыхался голубой огонек. — Видите, ключ признает вашу кровь. Чистую кровь Андерранов — Владетелей ойкумены Бастион Тарена!

Воцарилась тишина. И только внезапно прорезавшийся храп Наследника нарушал ее пелену. Присутствующие словно пытались пробраться сквозь всех этих Андерранов, Белых Драков, последков и Владетелей. Твою мать, честно говоря, я и сам потерял нить рассказа Сервиндейла еще минут пять назад. А зря! Кому, как ни тебе, Аска, воспевать в веках всю эту лабудень! Глупо будет упустить такой шанс!

О Ушедшие! Да как только меня раньше не осенило?! Вот чем ты, Аска, должен был заниматься! Плести, творить! Вот твое предназначение! А ты все шляешься по кабакам и лакаешь дурную выпивку. Вона тут какие скелеты вылезают из шкафов и гремят костями, так твори, твою мать! Сегодня, сегодня же нужно забрать из клоповника месье Шата блокнот и записать всю эту лабуду с Владетелями и ойкуменами…

— …двадцать лет назад один молодой и от того не слишком умный, но зато очень благородный, юноша решил исполнить полагающийся всем нам Долг. Исполнить не золотом, а кровью, — пока я в прострации занимался самобичеванием, неожиданно заговорил граф. Говорил он медленно, тихо, так что окружающим приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его бормотание. Непонятно почему его усталый голос пронизывала такая горечь и… обида? — И наслушавшись семейных историй, исполнить его он решил на родине своего отца. На Бастионе Тарена, где правил герой Пограничья, чье имя гремело по всем Внутренним ойкуменам — Лорд Холдер Белый Драк. Правда, отец юноши почему-то был против, но в итоге не стал противиться воле сына, лишь посоветовал назваться чужим именем и не выдавать своего происхождения. За полгода, что этот юноша бился с последками, он пролил немало крови за народ Бастиона Тарена. Но правда всегда выходит наружу. Однажды Белый Драк узнал, кем по рождению является этот юноша… И тотчас выгнал его с позором! Да, Храмовник, не отводи глаз! Этот гребанный герой сказал мне: «Ноги не будет потомка труса Арнольда на земле потомков Тарена!»

Старый граф перевел дух. Взгляд, который рассеяно блуждал по залу, остановился на Сервиндейле.

— Из-за тебя на моей благословенной ойкумене появились проклятые последки, из-за тебя от когтей страшной твари погиб мой старший сын, из-за тебя дюжина моих людей завтра ляжет в холодную землю… Да как смеешь, ты, Храмовник, о чем-то просить меня?! Просить меня отпустить на ваш гребанный Бастион моего последнего сына?!

Вот ублюдок!

Я стоял ни жив ни мертв. Молил треклятых Ушедших, молил трижды трахнутых бесов, молил это долбаное Провиденье, чтобы незаметно испариться отсюда и оказаться на корабле летящим на какую-нить тихую-претихую Внутреннюю ойкумену. Потому что своей пятой точкой ощутил всю глубину той ямы с дерьмом, на краю которой я оказался…

— Я отказываю тебе, мессир Сервиндейл. Я стар и болен. Из-за тебя я потерял любимого сына, а ты просишь отдать тебе и второго?

— Но сир, двадцать тысяч людей…

— Да мне плевать! — неожиданно взревел старый граф. Словно очнувшись от полудремы, он в ярости привстал с кресла и направил на длинного мага кривой палец. — Плевать на вашу сраную ойкумену! Я ежегодно плачу Военный налог, отправляя на фронт два корабля, набитых припасами, и больше не желаю слышать ни о каких Последователях и Андерранах!

— Но сир, не позволяйте обиде…

— Обиде?! Закрой рот, мессир, и проваливай с моей ойкумены! Именно так мне сказал ваш старый ублюдок Холдер, когда узнал, кто мой отец! И также говорю тебе я! Забирай свой сраный ключ и проваливай!

И больше не глядя на оторопевшего седого мага, ушел, бросив напоследок сиру Далтону:

— Проследи, чтобы завтра к закату ноги его не было на моей земле!

Зал опустел. За графом ушли и его приближенные. Незнакомый жирдяй увел прикорнувшего у стены Розожопого Джека. Барагаве, видимо, очень хотелось о чем-то расспросить седого мага, но его под руку утащил месье Брагга, ушли и солдаты графа. Лишь сир Далтон напоследок остановился перед Сервиндейлом и с угрозой спросил:

— Надеюсь, мессир, у нас не будет с вами проблем?

Мне вдруг стало жаль седого мага, тот стоял, недвижимо глядя на закрывшиеся за графом тяжелые двери.

— Нет, сир Далтон. Не беспокойтесь…

Человек-гора хмыкнул и обернулся к Ксадару, глазами показав на мага. Тот кивнул. Все ясно — это тебе, наш любимый шериф, наказание за прошляпленных последков и прочую кутерьму. Держу пари на свои уши, что Ксадар теперь не уснет, пока седой мессир не покинет ойкумену.

— Аска, мелкий ты дашак…

— Меня уже ждут — не дождутся в Магистрате, сир! Бараний рог мне под зад, больше вы меня не увидите! — протараторил я, состряпав самую виноватую физиономию, какую только сумел.

Сир Далтон еще раз вздохнул и вышел.

Я засобирался. Все закончилось и можно вздохнуть свободно. Завтра пренепременно расспрошу Ксадара, что да как там прошло в Сантане, затем небольшая прощальная гуляночка и…

О Ушедшие, как я устал, к бесам планы! Ща приду в харчевню старины Шата, да как наброшусь на жареную курочку под его фирменным сливочным соусом… и спа-а-а-ать!

Мои мечтания прервал протяжный вздох Сервиндейла. Он помотал головой, отгоняя мрачные мысли и с грустью посмотрев на нас с Ксадаром, двинулся к выходу, но остановился, как вкопанный на полпути.

Твою же мать… Нет, но твою же мать! Аска, ослиная башка! Почему ты еще здесь?! Вали! Вали отсюда!

Я зацепил под локоть недоумевающего Ксадара, и поспешил к выходу, но был пригвожден к полу резким окриком:

— Стоять!

Полный мрачных предчувствий я обернулся к длинному магу. Тот в прострации глядел на мерно пульсирующий бледным светом жезл-ключ. Затем он поднял глаза и непонимающе посмотрел на нас. И моя душа ушла в пятки. Нет, ну почему я не свалил отсюда, пока седой мессир пялился вслед графу?!

В глазах Ксадара мелькнуло понимание. Ядреный дашак, лучше бы он продолжал изображать табуретку!

— Аска, а в самом деле, может ты подойдешь мессиру Сервиндейлу?

— Р-р-р… Ксадар, трахнутый дашак, заткни свой рот! — Я решительно развернулся и быстро потопал к двери, но меня вновь прервал приказ длинного мага и, клянусь моими ушами, столько силы было в этом приказе, что ноги сами собой обратились в камень.

— Стоять!

Я застыл как вкопанный, а уже через мгновение стальная рука мага развернула меня, и я оказался прямо под его убийственным взглядом.

— Что. Это. Значит. — Он сунул мне под нос ярко пульсирующий жезл.

Я заметался, пытаясь выползти из-под прожигающих зеленых глаз, но быстро бросил это гиблое дело.

— Было у графа три сына, — проблеял я, — один добрый молодец — душка и всеобщий любимчик, другой пьяница и раздолбай, а третий и вовсе… эльф… вернее полуэльф… Бастард. Нелюбимый и презираемый…

Седой маг застыл каменный изваянием, беспомощно хлопая глазами. Получил, гад?! У него была настолько ошарашенная физиономия, что я прыснул со смеху!

— Почему ты мне не рассказал? Почему никто мне об этом не рассказал? Бесовские тайны! — в ярости взвыл седой маг.

— Почему тайны? Это каждая собака знает, — пожал плечами Ксадар.

Твою мать! Ну и влип же я…

— Как там тебя зовут, виршеплет?

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Утро встретило меня чудесной мягкой постелькой. Шелковые простыни баюкали бренное тело, а мозги, несмотря на продранные глаза, счастливо храпели в непутевой голове.

Сладко потянувшись, я поймал первые утренние мысли, огляделся. Светлые обои, светлая мебель, тяжелый беленый секретер у стены, широкие окна, задрапированные бежевыми шторами. Простенько и со вкусом. В углу, у пузатого полосатого дивана, горой свалены мои пожитки, сверху лежит гитара. Это кто же так обо мне